Александра Авророва - Отстрел непуганых мужчин

Бэби меня поразила. Меня, знающую ее сто лет. Она вдруг сделала лицо типа «беззащитная юная особа срочно нуждается в помощи истинного мужчины» и обратилась… обратилась, представьте себе, не к аристократу, а к затюканному страусу.

— Простите, — смущаясь и сияя глазами, сообщила она, — мне очень хочется пить, а открыть бутылку минералки не хватает сил. Крышка так плотно прикручена! Вы бы не могли мне помочь?

Я поперхнулась. Бэби не хватает сил, ха! Хоть она и ниже меня, а сильнее вдвое. Значит, начала обещанную охоту. Только выбор объекта удивляет. Куда ей этот потрепанный жизнью недотепа? Я бы выбрала другого.

А недотепа затравленно оглянулся, словно ища того, к кому обращается моя подруга, и, не найдя, обреченно взял бутылку. Открыть он ее сумел, не спорю. Зато как! Вода фонтаном брызнула в потолок, облив брюки аристократа. Трусливый страус тут же испуганно вжал голову в плечи, а Бэби с неописуемым восторгом заявила:

— Ой, как здорово! Теперь у меня будет чувство, что я пью не минералку, а шампанское! Спасибо вам! Что бы я без вас делала!

Метаморфоза, произошедшая с ее собеседником, меня поразила. Он приосанился и словно бы вырос, а лицо его, можете поверить, похорошело и даже помолодело.

— Меня зовут Аня, — воспользовавшись моментом, представилась Бэби, — а это Оля.

— Петр Михайлович… то есть Петя, — все еще пребывая в эйфории, уточнил страус. — Просто Петя. А это… — он оглянулся на аристократа.

— Митя, — чуть наклонил голову тот. — И далеко ли вам ехать, барышни?

Спрашивая, он смотрел на меня.

— До Адлера, — объяснила я.

— Какое совпадение! Мне тоже. И тебе, Петр, да?

— Точно, — кивнул Петр Михайлович. — Значит, все выходим вместе. Вы там когда-нибудь были? А то я ничего там не знаю и очень волнуюсь, как доберусь до места.

— Мы тоже в первый раз, — кивнула Бэби. — Но у нас записан номер автобуса, так что проблемы нет.

— У меня тоже записан. Когда я получал путевку, мне выдали такую бумагу, на которой записаны разные правила, а также адрес и номер автобуса. То есть адрес не автобуса, конечно, а пансионата. Только я не очень этому доверяю. Могут быть опечатки, и вообще… Нам должны были предоставить групповода, который довез бы до места, а они на нем экономят. А ведь путевка недешевая! Я, правда, платил десять процентов от полной стоимости, но все равно. Групповод положен, я знаю! Как можно отправлять людей в незнакомое место без него? Это неправильно. Даже если я плачу десять процентов, они-то получают полную стоимость, правда? Вот на полную стоимость и должны предоставлять обслуживание. А они выдали мне такую бумажку, и все. Я четыре раза к ним ходил, а бумажку эту дали на второй. Нет, на третий! Нет, все-таки на второй. Да, это было четырнадцатого, во вторник. Или двадцатого, в понедельник?

Петр Михайлович раскраснелся, глаза его заблестели. Есть такой тип застенчивых, но говорливых людей. При посторонних они молчат, однако если уж с кем-то себя преодолеют, то болтают и не могут остановиться. Видимо, он из них. Причем повторяет одно и то же по нескольку раз. Можно подумать, мне не все равно, в какой именно день ему подсунули дурацкую бумажку! Типичный зануда! А Бэби слушает, словно на нее снизошло откровение с небес. Охота ей дурака валять?

— А вы, барышни, тоже, судя по всему, едете на какую-нибудь турбазу, а не дикарями? — поинтересовался Митя, едва Петр Михайлович замолк, чтобы перевести дыхание.

— Судя по чему? — тут же не без вызова откликнулась Бэби. Хотя он снова смотрел на меня!

— Судя по записанному номеру автобуса.

— А разве мы не могли записать номер автобуса, который идет до той частной квартиры, где мы будем жить?

— Но тогда, скорее всего, вы бы уже бывали там раньше — иначе откуда узнали адрес? А вы сказали, что окажетесь в Адлере впервые.

Моя подруга явно хотела еще что-то возразить, однако я ее опередила.

— Вы правы. Мы тоже едем в пансионат. Пансионат министерства судостроения.

Митя чуть поднял брови и приглушенно засмеялся:

— Да, Оленька, кто бы мог подумать? Я, представьте, тоже.

У меня екнуло сердце. «Оленька» прозвучало как-то так… мне трудно объяснить. Ничего особенного в подобном обращении нет, но все-таки прозвучало немножко нежно. Чуть-чуть. А мне как его называть? Отчества он не говорил. Митя… Всех моих знакомых Дмитриев зовут Димами. Дима — обычное имя, а Митя… Разве можно к постороннему человеку вот так сразу обратиться «Митя»? Я не смогу.

— И я еду туда же, — прервал мои размышления Петр Михайлович. — Вот и хорошо. Будем добираться вместе, чтобы не заблудиться. У вас какой номер автобуса записан? А то вдруг у меня опечатка.