Борис Седов - Пуля для певца

— Ну и что же со мной происходит? — недовольно поинтересовался Роман, не убирая, впрочем, руки.

— А происходит с тобой вот что… — начала Лиза, но в это время официант принес квадратную серебряную флягу, которую держал в белоснежной салфетке с вышитыми по углам коронами.

— Ваш джин, — негромко провозгласил он и, продемонстрировав флягу сначала Лизе, а потом Роману, вознамерился налить.

— Благодарю вас, — Роман остановил его жестом, — мы сами.

— Как вам угодно, сэр, — официант наклонил голову, показав пробор, напоминавший тонкий и ровный шрам, и поставил флягу перед Романом.

Когда он удалился, Роман взял тяжелый серебряный сосуд в руки и стал его рассматривать.

Фляга была покрыта тончайшей виртуозной резьбой, изображавшей охоту на оленя. Гладкошерстные собаки с длинными гибкими туловищами и вытянутыми узкими мордами мчались сквозь прихотливо ветвящиеся кусты за небольшим оленем. Олень закинул рога на спину и косился на приближавшихся собак испуганным глазом. За собаками мчались кони, на которых, судя по вычурным одеждам, сидели сэры, пэры и таны, трубившие в рожки и размахивавшие оружием. Смерть оленя была не за горами. Один из охотников на всем скаку прикладывал к губам какой-то духовой инструмент, подозрительно напоминавший бутылку. Наверное, это и есть бутылка, решил Роман, и налил в рюмки джина, от которого крепко пахло можжевельником.

Они чокнулись, издав рюмками плывущий металлический звук, и выпили.

Джин был что надо.

Приятно обжигая, он проскользнул в желудок Романа, и в его груди загорелось мягкое пламя, которое согревало и возбуждало. Во рту бушевал хвойный вихрь, сразу же проникший в мозг и щекотавший за ушами. Это Роману понравилось, и он решил в скором времени повторить такую приятную процедуру.

А вот Лиза, смело выпив свою дозу, вдруг застыла, будто ей вонзили в спину старинный английский кинжал, и уставилась на Романа расширившимися глазами, в которых тут же показались слезы.

Она открыла рот и примерно минуту молчала, все так же глядя на Романа с выражением Цезаря, не ожидавшего такого сюрприза от старого верного Брута, потом закрыла его и тут же, снова открыв, спросила:

— Как только вы можете пить этот скипидар?

Роман пожал плечами и с достоинством ответил:

— Кому — устрицы, кому — джин. Каждому, знаешь ли, свое.

— И сколько в нем градусов?

— Не меньше сорока семи, — ответил Роман со знанием дела.

— Мне показалось, что все двести, — ошеломленно сказала Лиза, все еще не пришедшая в себя после напитка настоящих мужчин.

— Это тебе не какая-нибудь женская сладенькая водичка, — весомо сказал Роман. — Ты как хочешь, а я повторю.

— Только без меня, — с ужасом сказала Лиза.

— Очень хорошо, мне больше достанется.

Роман взял флягу, а Лиза подозвала официанта и попросила чего-нибудь послабее, но только опять же не красного цвета.

Официант почтительно кивнул, потом посмотрел на Романа и подмигнул.

Роман подмигнул в ответ и налил себе еще.

В дальнем углу зала послышалась негромкая музыка. Посмотрев туда, Роман и Лиза увидели, что на небольшой сцене, неярко освещенной свечами, появились молодой волосатый парень с какой-то странной многострунной гитарой и высокая рыжая девушка с погремушкой в руке.

Оба были одеты в старинную английскую одежду, во всяком случае так показалось Роману, и пели старинную английскую песню. Парень при этом играл на гитаре, а девушка трясла погремушкой в такт словам.

Песня была о том, как молодой крестьянин отправился искать по свету счастье, а когда не нашел его нигде, то вернулся в свою деревню и узнал, что девушка, которую он любил, уже умерла. И тогда он понял, что в далеких странах счастья нет, и пошел на ее могилу. А там какой-то кустик, который вырос на могиле, спел ему голосом девушки о том, что он идиот, а она умерла от тоски по нему.

Вот такая была грустная песня.

Роман помрачнел, Лиза прослезилась.

Когда песня закончилась, все стали хлопать и кричать «браво».

Потом Роман подозвал официанта, потребовал еще джина для себя и вина для леди, а кроме того, вручил ему двести долларов и попросил передать их музыкантам.

Гулять так гулять!

Резко сев на кровати, Роман обвел бессмысленным взглядом спальню и глубоко вздохнул.

Он поднялся с постели и, потирая слегка занемевшую руку, подошел к музыкальному центру. Подумав немного, взял с полки лазерный диск с дирижаблем и римской цифрой «три» на обложке и засунул в проигрыватель. В массивных колонках мощностью по пятьсот ватт каждая зашипело, и квартиру сотрясли звуки Immigrant Song.