Анне Хольт - Чему не бывать, тому не бывать

Бьорн пододвинул ему пепельницу.

— У меня должно быть это разрешение, — настойчиво сказал Ингвар, постукивая сигарой по бортику пепельницы. — Я прекрасно понимаю, что прошу очень многого. Но без этого...

Ветер сменил направление. Теперь он дул с запада. Дождь... На небе сверкнула молния. За окном высветились обнаженные деревья, отбрасывая плоские тени, как на неудачной фотографии. Через секунду донесся раскат грома.

— Неужели начнутся дожди? — пробормотал Бьорн. — Что-то рановато, нет? И холодно еще...

— Ты судья, ты в этой системе уже... Сколько? — спросил Ингвар.

— Восемнадцать лет. Плюс еще два года, когда я работал младшим адвокатом сразу после окончания университета. Двадцать лет.

— Хоть один раз за все эти годы ты встречал... зло? Я не имею в виду убийц, действующих из корысти, зависти, эгоизма, а настоящее, воплощенное зло. Ты когда-нибудь такое встречал?

— Оно существует?

— Да.

Они пили молча. Вкусный дым слоями медленно поднимался к потолку.

— Ты можешь кого-то попросить заверить заявление? — спросил Бьорн.

— Зачем же еще нужны молодые юристы?

Они улыбнулись, не глядя друг на друга.

— Проследи, чтобы оно попало в суд в среду, — сказал Бьорн Буек. — Не раньше, не позже. Тогда появится шанс, что оно ляжет мне на стол. Но я ничего не обещаю.

— Спасибо, — поблагодарил Ингвар, собираясь подняться.

— Посиди еще, не хочешь? Мы еще не допили, и коробка полная.

Пальцы барабанили по деревянной шкатулке. Ингвар откинулся на спинку кресла и положил ноги на пуфик между ними.

— Если ты настаиваешь, — сказал он, закрывая глаза. — И если ты не боишься оставлять меня здесь.

— Ливень, — успокоил его Бьорн Буек. — Сегодня этот дом не сгорит.

Ей доставляло удовольствие знать, что они боятся.

Она видела их страх. Каждый вечер около семи они сажали младшего ребенка в машину и отвозили его в дом, в котором выросла Ингер Йоханне, в нескольких километрах от их собственного. Странная девочка, которая всегда таскает за собой пожарную машину, хотя такая игрушка ей давно не по возрасту, живет у отца. Она часто приходит в гости в дом на улице Хёугес, но, как убедилась Венке Бенке, никогда не остается там на ночь.

Это не имело особого значения.

Все изменилось.

Все.

Было воскресенье, двадцать первое марта, и она ходила по квартире и пыталась прибраться. У нее теперь не хватало на это времени: не только потому, что она много работала над рукописью, — интервью и телевизионные выступления тоже отнимали время. Последние несколько дней она появлялась дома только для того, чтобы переодеться, и горы одежды лежали на стульях в гостиной и на полу в спальне.

Старые друзья начали объявляться снова. Они со временем не стали более интересными, но по крайней мере изменили свое отношение к ней. Вообще говоря, ей было все равно. Она только пожимала плечами, глядя на то, как они стучались в дверь, привлеченные тем вниманием, которое выпало на долю Венке Бенке.

Важно было другое: ее наконец-то воспринимали всерьез. Она стала признанным экспертом. Не в романном, а в реальном мире. Ее не считали больше воплощением легковесного коммерческого успеха, товарной маркой массовой культуры. Теперь она стала уважаемым оппонентом, критически настроенным по отношению к многомудрым авторитетам, поднаторевшим в телевизионных дебатах.

Ее почти нельзя было узнать. Ей самой это удавалось с трудом.

В ванной она остановилась. Посмотрела на себя в зеркало. Она казалась старше, наверное, из-за того, что сильно похудела. Морщины теперь не только окружали улыбающимися стрелками глаза, но и рассекали на две половинки щеки, обозначая место, где раньше были ямочки.

Это не важно. Возраст придавал весомости ее анализам и комментариям, о которых ее просили и которые она с радостью раздавала. И это касалось теперь не только серийных убийств. Исчезновение человека в Вестландет, ужасное изнасилование в Тронхейме, сенсационное ограбление банка в Ставангер — Венке Бенке была экспертом, мнение которого хотели узнать все.

А началось все это с убийства Фионы Хелле.

Венке Бенке открыла ящик с новой косметикой, которой она пока не привыкла пользоваться.

Попробовала нанести тушь на короткие ресницы — промахнулась и размазала тушь по векам.

У нее дрожали руки, когда она думала о Фионе Хелле. Она открыла кран и попробовала дышать ровнее. Холодная вода, льющаяся на запястья, немного успокоила ее.