Акиф Пиринчи: Дуэль

Итак, я сидел у окна и любовался зимним пейзажем. Снег укрыл всю землю, его шапка лежала на каменной ограде сада и воротах. В полумраке в воздухе мелькали снежинки. «Приближается время ужина», — думал я, чувствуя, как меня неудержимо клонит ко сну. В эту пору Густав обычно зажигал свет в нашей уютной норке. Однако сегодня он не спешил. Густав сидел в кабинете у дурацкого ящика с Интернетом, стараясь выманить у безмозглых пользователей деньги за свои бездарные гороскопы. Сквозь открытую в туалет дверь я слышал, как он стучит по клавиатуре. Впрочем, шум этот шел мимо моего сознания, поскольку я находился, как уже говорил, в состоянии медитации, и мне было не до земных будничных звуков.

Вскоре я услышал треск деревянного настила под ногами стодвадцатикилограммового хозяина дома и шарканье ног. Но, пребывая в полукоматозном состоянии, я не мог повернуть голову. Да и не было необходимости. Я знал, что наступило самое приятное время суток и Густав отправился на кухню, чтобы приготовить ужин. Я слышал, как он что-то бормочет себе под нос. Как все одинокие люди, мой «папочка» любил поговорить сам с собой, порой делая вид, что беседует с домашним животным. До моего слуха доносились бессвязные обрывки фраз. А затем я вдруг увидел над своей головой толстые руки с мясистыми пальцами. Они открыли оконную раму, и в мой чувствительный нос ударил мороз. А потом произошло нечто ужасное. Меня столкнули с окна на улицу, и я упал в снег.

Встав на четыре лапы, я отряхнулся. Наверное, не стоит говорить, что́ я в этот момент думал о придурковатом Густаве, снова закрывшем окно.

Меня привела в шок мысль о том, что мой папочка на старости лет увлекся здоровым образом жизни и, как многие вокруг, помешался на нем. Ведь теперь люди не только изнуряют себя ежедневной закалкой тела, но и мучают своих животных. Делая бессмысленные физические упражнения, мы должны тем самым добиваться рая земного, наращивая мускулы. Обретая здоровье, мы теряем хорошее расположение духа, и в таком состоянии добиваемся гибкости нанюхавшихся кокаина обезьян, пребывающих в наркотическом угаре. Целью всего этого является достижение продолжительности жизни в сто лет, сохранение юношеского задора и смерть с блаженной улыбкой на устах. Все журналы и телеканалы только и твердят о том, как хорошо быть спортивным и каждый день работать над формами своего тела, с детским оптимизмом портя себе тем самым те немногие дни земной жизни, которые у тебя еще остались. Но как до подобных мыслей докатился толстяк Густав, которого нельзя было раньше заподозрить в пристрастии к спорту, оставалось для меня загадкой. Как он мог выбросить меня на холод? Впрочем, мне трудно понять даже квантовую механику, не говоря уже о таких сложных существах, как люди…

Ну ладно, раз так, нечего делать — придется размять лапы. Поброжу осторожно по снегу, понюхаю, чем здесь пахнет, утолю свое любопытство. А Густав в это время, наверное, с победным видом наблюдает за мной. Я повернул голову и как бы невзначай бросил взгляд на окно туалета.

Там никого не было! Выходит, он выставил меня на улицу надолго, проверяя на выносливость. Да я в таком жутком холоде через полчаса превращусь в ледышку! Так и умру, не дождавшись, когда он соблаговолит запустить меня в теплый дом и накормить ужином. Ожесточившись, я пожелал Густаву, чтобы он угодил голым на Северный полюс.

Пейзаж, которым я любовался еще несколько минут назад, сидя на теплом окне, теперь уже не доставлял никакой радости. Я осторожно погружал лапы в снег, и у меня было такое чувство, как будто я ступаю по свадебному торту, украшенному взбитыми сливками. Впереди стояли в ряд каменные жилые дома, окруженные садиками. В окнах горел свет. Правда, ближайшее кирпичное здание было повернуто глухим фасадом. Расположенный вокруг него садик запущен. Одно утешение — снег гасил все звуки, и не было слышно обычного надоедливого городского шума.

Я не знал, что делать, и решил прогуляться вдоль ограды сада туда и обратно, а потом встать напротив окна туалета и стоять немым укором до тех пор, пока Густав не впустит меня в дом. Собственно говоря, я не чувствовал особого холода. Но мне было очень неприятно переходить из разнеженного дремотного состояния в состояние полного бодрствования и активности. Хотя снег был довольно глубоким, я добрался до каменной ограды и, вспрыгнув на нее, огляделся вокруг. Снежный покров сделал более приятными на вид близлежащие садики с их ржавыми решетками для гриля, безобразной садовой мебелью из пластика и фонтанчиками. От заснеженного пейзажа исходили мир и покой. И хотя я все еще обижался на Густава за жестокое обращение, злоба в моей душе постепенно улеглась. Может быть, Густав прав и мне действительно следует прогуляться перед ужином.