Иван Сибирцев - Отцовская скрипка в футляре (сборник)

— Тамара Фирсова.

— Маргарита Игнатьевна Чумакова. — Она понимающе и страдальчески улыбнулась и добавила: — Я вас, Тамара Владимировна, представляла старше и более уверенной в себе…

В тот же день Тамара покинула Ригу. В Сосновске родители обрадовались внезапному приезду дочери, но встретили ее настороженно:

— Что вдруг прервала приятное времяпрепровождение? — спросил отец. — И без мил-сердешного друга?

Тамара знала: отец и мать с неодобрением относятся к ее взаимоотношениям с Чумаковым. Отец, тяготясь тем, что не может назвать Федора Иннокентьевича мужем дочери и своим зятем, придумал для него насмешливое и, как казалось Тамаре, пренебрежительное прозвище: «мил-сердешный друг». Хотя у Тамары до сих пор горели щеки при воспоминании о встрече с Маргаритой Игнатьевной и звучал в ушах постыдно заискивающий голос Чумакова: «Хозяйская дочь Вия», она, глядя на весело прыгающую вокруг нее Ксюшу, удивительно повторившую лицом и фигурой отца, сказала не без вызова:

— Он действительно для меня сердечный друг.

— Что же, не нами сказано: «Понравится сатана лучше ясна сокола»… — И оборвал разговор с дочерью.

Две недели Тамара прожила в их доме. Она устала от не отпускающих ее взглядов стариков, от постоянной необходимости выказывать свое незамутненное настроение. Она вдосталь наплескалась с Ксюшей в узенькой тиховодной речке Сосновке, обе приохотились к выдернутой из грядки морковке, к густому и сладкому, не в пример магазинному, молоку, к сметане такой плотной, что ее можно было резать.

Тамара играла с Ксюшей, на разные голоса читала ей сказки и старательно приглушала, отгоняла от себя тлевшую в сознании, как упрямый уголек, мысль: что же дальше? Порою ей казалось, что она приняла окончательное решение порвать с Чумаковым. Немыслимо сохранять это фальшивое положение и оставаться для Федора Иннокентьевича, для его не очень многочисленных друзей, а как выяснилось, и для проницательной, умной и тактичной жены «мил-сердешным другом»…

И приходили горькие сравнения с героинями книг классиков, в которых повествовалось о незаконной, с точки зрения церкви и общества, любви. Повествовалось то с состраданием, то с осуждением, но неизменно подчеркивалось, насколько мучительна и тягостна такая любовь. Тамара совсем было отважилась высказать это Чумакову при встрече и навсегда отвергнуть его…

Стояла теплая августовская ночь. Тамара сидела на крыльце, закутавшись в старенькое, еще школьных лет, пальтишко. И чтобы не уноситься мыслями в такое туманное и такое пугающее будущее с Федором Иннокентьевичем или без него, Тамара заставляла себя прислушиваться к тревожному шелесту листьев, тоскливой перекличке ночных птиц, тягостным вздохам коровы в хлеву.

Где-то вдалеке застучал автомобильный мотор. Тамара вздрогнула и стала прислушиваться к приближавшемуся рокоту. А когда свет фар полоснул по черным макушкам яблонь и ударил ей в лицо, она, радостно вскрикнув, что есть духу помчалась к воротам и опомнилась уже в цепких объятиях Чумакова.

И снова, как в первую их ночь, мелькали по обочинам дороги спящие ели, снова стучали в ветровое стекло осколки сыпавшихся с неба щедрых августовских звезд. Только теперь на руках Тамары посапывала, улыбалась чему-то во сне Ксюша.

Дыхание дочери, ласковый голос Чумакова, перестук звездных осколков по ветровому стеклу были такими убаюкивающими, что Тамара даже не вникала в слова Федора Иннокентьевича. Ей было все равно, о чем он говорил. Главное, он был рядом.

А он просил у нее прощения за свою, как выразился он, спасительную для них ложь в Риге и убеждал Тамару, что ей осталось совсем недолго таиться в загородном гнездышке: очень скоро его переведут на работу в столицу. Но могут и не перевести, если возникнет персональное дело о бытовом разложении. А потому надо избегать скандалов, потерпеть несколько месяцев эту двойственность. Тем более, что уже виден конец. У него был откровенный разговор с Маргаритой Игнатьевной, она сказала, что ей давно известно о существовании Тамары и Ксюши. Маргарита понимает, что они с Федором Иннокентьевичем чужие друг другу. Она обещала сама подумать над ситуацией в их семье. Поэтому им с Тамарой остается одно: любить друг друга и ждать, когда отвергнутая жена развяжет им руки и уйдет. Уйдет сама! Тогда в Москву они приедут с чистой совестью, мужем и женой перед богом и людьми.

Заставив себя поверить Чумакову, Тамара впервые отмахнулась от его уговоров и устроилась на работу в отдел иностранной литературы областной библиотеки. Тогда она еще не знала, что это был первый шаг к освобождению от сладкой Чумаковской каторги.