Миюки Миябэ - Седьмой уровень

— Это было двадцатого июля? — спросила Эцуко.

— На следующей неделе, в пятницу, кажется, да…

Кадзуки встретил Мисао радушно, точно ждал ее. Сказал, что сегодня обещал быть Саэгуса.

Саэгуса явился ближе к полуночи. Взглянув на Мисао, он недовольно нахмурился и сказал:

— Кажется, девочка, я тебя где-то видел.

Мисао прервала рассказ и несколько раз провела языком по пересохшим губам. Потупилась, глядя на колени.

— Я не стерпела и сразу все выложила. Что следила за ним, что хотела узнать, зачем он наблюдает за госпожой Сингёдзи… Саэгуса пришел в ярость.

Сакаки, который все это время молчал, прервал ее:

— Он боялся за вас, боялся, что вы окажетесь замешанной в это дело.

Мисао кивнула, не поднимая головы.

— Он был в такой ярости, что мне стало страшно. «Что странного в том, что я знаком с Сингёдзи! Я не заметил твоей слежки, и мне плевать, чем ты руководствовалась! Сейчас же убирайся!»

— И что дальше?

— Он скрылся в подсобном помещении. Я, разрыдавшись, выскочила на улицу. Кадзуки догнал меня и стал утешать. Говорил, что хочет загладить свою вину и предлагал сводить в ресторан. Я была так потрясена стычкой с Саэгусой, так взвинчена, что пропускала его слова мимо ушей. Когда опомнилась, мы уже сидели вдвоем в каком-то баре или кафе. Он сказал, что у него нет настроения возвращаться домой. И тогда я — сейчас мне это кажется странным — стала рассказывать ему о себе. Какой я пропащий человек, что, если этот Саэгуса расскажет обо всем госпоже Сингёдзи, она меня возненавидит и я опять осиротею. Кадзуки пытался меня успокоить, обещал как-нибудь все уладить.

— Он тебя напоил? — спросила Эцуко.

Мисао кивнула. Эцуко решила про себя, что она этого так не оставит. Поступил как последний мерзавец — подпоил девочку и обманул!

Машина уже тащилась черепашьим шагом. Вокруг стояла кромешная тьма, иногда порыв ветра доносил шелест листвы. Впереди горели задние фары машины Кадзуки.

Мисао стала рассказывать торопливо, точно спешила признаться во всем, пока хватает смелости.

— Он сказал: «Слушай, мне кажется, ты себя недооцениваешь». «Я себя ненавижу», — ответила я. «Но страстно желаешь себя полюбить», — усмехнулся он. И вдруг предложил: «А ты не хочешь сыграть в игру, в которой ищут себя? Это забавно. Кстати выяснится, можешь ли ты полюбить свое вновь обретенное «я». Рискнешь?»

Мисао подняла глаза.

— Он сказал, что игра называется «Новый уровень».

— И ты согласилась?

Мисао кивнула, прикусив губу.

— Я во всем виновата…

— Тебя просто обманули.

Притихшая Юкари нетерпеливо дернула Эцуко за рукав.

— Ну же, что это за игра «Новый уровень»?

Эцуко тоже хотелось знать. Она как раз собиралась задать этот вопрос. Молча посмотрела на Мисао.

Та тяжело вздохнула.

— Кадзуки сказал, что есть один препарат, совсем не опасный…

— Все ясно…

Из глаз Мисао брызнули слезы.

— Благодаря этому препарату на определенный срок впадаешь в амнезию.

Эцуко невольно закрыла глаза.

— А затем шляешься по городу. Как будто начинаешь жить заново, с чистого листа, берешь себе вымышленное имя, общаешься со случайными людьми, ничто тебя не сковывает… Когда действие препарата заканчивается, память возвращается. Но препарат не может полностью уничтожить прежнее «я», время от времени оно напоминает о себе. И вот ты подбираешь эти обрывки памяти, сравниваешь со своим нынешним состоянием, сопоставляешь, связываешь в одно целое и в конце концов, когда действие препарата прекращается и ты возвращаешься в себя прежнего, возникает ощущение, что обрел свое заблудшее истинное «я». Так говорил Кадзуки.

Ночью двадцатого июля Мисао начала сразу с третьего уровня. После того, как из «Ла Пансы» ушел последний посетитель, она украдкой вернулась в бар, и Кадзуки сделал ей инъекцию.

— Не сердитесь, но я была в такой эйфории! Кадзуки находился рядом, мне было не страшно. Однако в какой-то момент мне стало дурно — Кадзуки сказал, что это из-за выпитого вина. Он привел меня обратно в бар. А жаль. Было так захватывающе! Мне не хотелось сразу возвращаться домой, я зашла к Момоко и помню, как странно она на меня поглядела. Спросила, не приняла ли я наркотиков.

Некоторое время Мисао молчала, точно набираясь сил для последующих признаний.

— Я еще несколько раз встречалась с Кадзуки. Игра в амнезию меня увлекла. Казалось — я спасена. Я не люблю себя. Ненавижу. Как ни пыталась изменить себя, все тщетно. Все во мне отвратительно, ни одного светлого воспоминания.