Анна Данилова - Комната смеха

– Это все было на самом деле или ты снова все это… видела, надев что-то?.. – Он явно не знал, как правильно построить вопрос, чтобы не обидеть ее своим недоверием.

– Все это я, повторяю, вспомнила. Вспомнила, как обычный человек, к которому вернулась память.

– И что было потом?

– Мы поехали к Павелецкому вокзалу, потому что этот человек жил рядом с ним на улице Бахрушина. Так, во всяком случае, он нам сказал. Вошли, ничего не подозревая, в подъезд дома… Да, по дороге зашли еще в один магазин, где он купил шампанское. Короче, мы поднялись в его квартиру, и я еще удивилась, что там нет ничего такого, что свидетельствовало бы о том, что там живет такой человек, как он… Понимаешь, в квартире пахло старостью. И я сказала ему об этом. Но он не смутился, объяснил, что на самом деле это квартира его бабушки, но она в отъезде. Он разлил шампанское по бокалам, таким большим бокалам, которые принес из кухни…

– Думаешь, он уже в кухне подсыпал в них клофелин?

– Конечно, где же еще?

– И что было потом?

– Сначала шампанское словно ударило в голову, было весело, но голова уж слишком сильно кружилась… Он еще спросил, отчего нам так весело, почему мы так заразительно смеемся, и тогда Баська, давясь от смеха, ответила ему, что, мол, смешинка в рот попала, что жить вообще весело и что, в сущности, жизнь – это и есть самая настоящая комната смеха… А потом он набросился на Баську и начал ее целовать. Она вяло сопротивлялась, потому что начало сказываться действие клофелина… Я же стала проваливаться в темноту, меня словно качало на волнах… Какие-то картины появлялись еще, но они ассоциировались у меня с болью… и еще с запахом, специфическим запахом мужского тела…

– Так кто он?

– Он сейчас придет… Он уже приходил вчера, но только на нем была женская одежда… Помнишь, женщина из репортажа об убийстве Веры Кулик? С усиками. В черном берете… Ты же так и не довел до конца дело с телевизионщиком, не дал мне просмотреть еще раз пленку, а я бы узнала его, узнала! Ты просто не поверил мне, вот и все. А это он, он, но только в женской одежде… Его зовут Герман. Он – наш компьютерщик. Сегодня я была на работе, видела его, и он, представляешь, первым делом спросил меня, помню ли я что-нибудь из того, что было со мной… Но я же не могла знать, что это он, я тогда еще ничего не знала и не понимала! Я ответила, что ничего не помню. И тогда он спросил меня про телефон… Он сказал, что видел мой телефон, тот, который пропал после того дня, с очень характерным рисунком на панельке (он сам мне ее подарил в прошлом году), у нашего шефа, Фефера!.. Я не знаю, что он задумал. Возможно, он, как только увидел меня, сразу же заподозрил, что ко мне вернулась память и я узнала его, а потому решил все свалить на Фефера… У него не в порядке с головой, это очевидно, он помешан на компьютерах и, кроме них, ничего вокруг себя не видит. А еще у него какие-то проблемы с женщинами, из Интернета он скачивает одну порнуху, я сама видела… И вообще, он такой… неинтересный, полный, несексапильный, понимаешь? Хотя обаятельный, и у нас его все любят… Когда я оказалась в той квартире на Бахрушина, куда он нас пригласил, мне сразу бросилось в глаза, что там нет компьютера. Это было противоестественно…

– Но зачем ему было переодеваться женщиной?

– Понимаешь, когда мы встретились с ним и Баськой у метро, он был одет нормально, в куртку и шапку, обыкновенную вязаную шапочку, в которых сейчас ходит вся молодежь…

– Та самая шапочка, которую приносила в морг Утешина? Линялая, темно-синяя… – начал понимать Вадим.

– Да. После того как он – по известным только ему одному причинам – расправился с нами, он переоделся в женскую одежду и спокойно вышел из квартиры, прихватив свою куртку и шапку. Думаю, так же он поступал и в других случаях. И только в последний раз, когда он, находясь в квартире Утешиной, убил Веру Кулик, ему не повезло, и он ушел без шапки, поскольку она завалилась за пылесос… В любом случае, Вадим, он – больной человек… Вчера он под видом женщины приходил ко мне… Помнишь, я говорила тебе по телефону, что мне звонил коллега по работе… Так вот, это Герман. Он должен был прийти ко мне, чтобы принести новую версию «Живых человечков». Пришел, позвонил, на звук выглянула соседка, но, увидев незнакомую женщину, скрылась. В это время Анна Майер открыла дверь, и Герман, думая, что это я, убил ее, полоснув ножом по горлу. Возможно, в последнее мгновение он понял, что это не я – увидел! – но было поздно: в прихожей было темно, рука уже занесена, а он сам был настроен, наточен, как нож, на это убийство… Ведь он пришел, чтобы убить единственного оставшегося в живых свидетеля. То есть меня!