Анна Данилова - Яд Фаберже

Но вместо Шубина его ущипнула Зина. С чувством, с болью.

– Но где же тогда Земцова? Почему она не звонит? – возмутился Шубин. – Вот всегда она так… Уедет и как будто сгинет: ни ответа, ни привета. А ты тут с ума сходи…

– За ней есть кому присмотреть, – ехидно подметил Харыбин. – И уж ты-то это знаешь лучше меня.

В дверь позвонили. Харыбин с Шубиным удалились в спальню, Левин же пошел открывать.

На пороге действительно стоял Скуфин. Розовое лицо его улыбалось, губы блестели, словно смазанные маслом.

– Рад приветствовать вас, Сергей.

– Проходите, пожалуйста…

– Я бы прошел, но наша договоренность… – Он смотрел на Левина с виноватым видом. – Дело в том, что я не стал откладывать дело в долгий ящик и, пользуясь тем, что вы дома один… Словом, я приехал к вам уже с покупателем… Если вы не готовы сейчас к разговору, то мы перенесем его на более позднее время…

– Да нет… Отчего же… – Левин распахнул перед ним дверь. – Проходите. Действительно, чего тянуть, если есть возможность встретиться непосредственно продавцу с покупателем… Только я пока не вижу никого…

– Минуточку. – Скуфин снова как-то виновато-приторно улыбнулся и попятился к лифту: – Ирэн, поднимайтесь!

И почти тотчас на лестнице появилась женская фигура вся в черном: черный свитер, черные брюки, черные туфли. Голова женщины была повязана фиолетовым шелковым шарфом, а глаза скрывали черные очки.

– Проходите, пожалуйста. – Левин пропустил женщину в квартиру, после чего вошел Скуфин. – Меня зовут Сергей.

– Я знаю. Спасибо, Сергей, – женщина протянула ему руку и поздоровалась с ним. – Вы уж извините нас за этот маленький обман…

Она говорила на чистом русском языке.

– Тогда и я должен вам признаться, что я тоже не один… Проходите…

Ирэн вошла в комнату, где за столом, заставленным тарелками с закусками и бутылками, сидела Зина. Вошла и молча уставилась на Зину.

– Вот, познакомьтесь, это Зина.

Зина же, увидев в дверях Ирэн, как-то странно посмотрела на нее, затем медленно поднялась из-за стола, и на лице ее появилась едва заметная улыбка.

– Добрый вечер…

– Харыбин, я полагаю, тоже здесь? – Ирэн оглянулась. – Или я ошибаюсь?

Скуфин тоже оглянулся, но, не увидев никого, несколько нервозно пожал плечами.

– Семен Маркович, вы можете быть свободны, – теперь уже Ирэн повернулась к Скуфину. – Кажется, я должна вам за хлопоты? Вот, возьмите… Думаю, что эти деньги окупят все ваши расходы…

С этими словами она достала из сумочки несколько сотен долларов и сунула их в руки оцепеневшему ювелиру.

– Идите, Скуфин, и забудьте все, что вы видели и слышали. Иначе нам с вами придется встречаться в другом месте… – В голосе Ирэн звучал металл, и Скуфин, схватив деньги, бросился к двери. Он вел себя как человек, который отлично знал, что его ждет в случае, если он не примет предлагаемые ему условия. Видимо, шутки с этой Ирэн де Бак были плохи.

После того как Скуфин ушел, Ирэн сняла очки, развязала шарф, и Левин увидел перед собой красивую молодую женщину. Бледное лицо ее с горящими глазами обрамляли густые, уложенные в простую прическу рыжие волосы. Это была Лора.

– Ты? – Он приблизился к ней, и на губах его заиграла улыбка блаженного. Голова его стала легкой, словно из нее вынули мозг. Хотелось плакать и смеяться одновременно. – Лора?

С одной стороны, он видел перед собой Лору. Он узнавал ее черты, ее высокий лоб, маленький аккуратный нос и губы, которые он столько раз целовал… И все же что-то в ней было чужое, далекое, и это несоответствие между ее внешностью и его внутренним ощущением делало Левина неуверенным в себе, растерянным. Это была и Лора, которую он знал, и одновременно та самая Лора, существовавшая пока лишь в его воображении. От этой Лоры исходила такая мощная внутренняя энергия, что Левин почувствовал себя рядом с ней просто ничтожеством. Но ведь прежде он таких унизительных для себя ощущений не испытывал! Ему было с ней хорошо, комфортно. Больше того, рядом с ней он чувствовал себя настоящим, сильным мужчиной.

Кроме того, он заметил, что кожа на ее лице бледнее обыкновенного, а вокруг крыльев носа залегли едва заметные паутинки морщин. Но губы? Это были ее губы, и, если бы не холодный блеск глаз, он бы припал к ним и поцеловал их. Что же такое произошло с ней? Что ей пришлось испытать, что так изменило ее, сделало взрослее, холоднее, тверже?

Он видел перед собой ту самую Лору, которая видела вот этими самыми глазами, как погибла семья Лунников, а эти ноздри вдыхали запах свежей горячей крови. И именно эта Лора говорила с Муром…