Олег Рой - Банкротство мнимых ценностей

– Пойдем, конечно, – Степа подхватил сумку.

Они спустились в переход, но Макс не остановился у палатки, а двинулся дальше и вывел Степу наверх, на Маросейку. Поднялся немного по улице, остановился перед яркой вывеской и толкнул дверь. Они со Степой очутились в стильном, явно недешевом кафе. Максим выбрал столик в углу, присел и сказал тоном, не терпящим возражения:

– Я угощаю, пить будем, что я закажу.

Степа кивнул головой и расположился напротив. Он уже не очень понимал, что происходит. Максим взял инициативу в свои руки, и Степе это нравилось. Его только удивил выбор заведения, он думал, что охранник хозяйки посещает менее пафосные кафе и бары.

– Так, – сказал тем временем Максим подошедшему официанту, – пройдемся по классике. Ему – «Маргариту», мне – коньяка. Можно сразу бутылку.

– Опа! – поднял брови Степан. – Похоже, кто-то хочет напиться? У тебя все в порядке?

Макс метнул на него мягкий проникновенный взгляд, и тому стало не по себе.

«Не может же так быть в самом деле…» – подумал он.

– Да о’кей все у меня, просто иногда хочется напиться, понимаешь? – говорил тем временем Макс. – Жизнь такая пустая и однообразная, так что я подчас себе позволяю.

– У меня тоже не сахар. Часто такие клиенты попадаются, хоть плачь. Капризные, все не по ним, – разоткровенничался за бокалом Степа. – Ну ты сам знаешь, какие у нас там фифы…

– У меня тоже работенка так себе, – вторил ему Макс. – Опасности-то никакой, води себе да ходи следом, но все время одно и то же, одно и то же… Но я привык, не думай, что я жалуюсь.

Степа рассмеялся:

– Что, боишься, Каринке настучу? Не бойся.

– А я и не боюсь, – Максим опять посмотрел на Степана тяжелым взглядом. – Тебя – не боюсь.

Они болтали о всякой ерунде, и Степа не заметил, как прошел целый час.

– Не хочется уходить, – признался он, тяжело вздыхая, – но надо в салон.

– Тогда бывай, – Максим достал из бумажника крупную купюру, небрежным жестом бросил на стол и, не успел Степан сказать хоть слово, вышел из кабака.

«Псих какой-то, – подумал тогда Степа. – Зачем он приводил меня сюда? Что это значит? Что это вообще все значит?»

– Максим сегодня что-то злой, как с цепи сорвался, – доверительно сообщила ему на следующий день маникюрша Полина. Они сидели в курилке и болтали, в разгар рабочего дня выдался небольшой перерыв.

В салоне было запрещено разговаривать при клиентах на личные темы, поэтому душу отводили в курилке – сплетничали, болтали, делились новостями и проблемами. С клиентами можно было только беседовать о них самих, налаживать контакт. Для работников салона красоты это было насущной необходимостью – устанавливать дружеские связи с посетителями. Чтобы потом, при возможности выбора, клиент пришел именно к ним. В таком бизнесе личные симпатии крайне важны.

– Я вот думаю на «Багратионовскую» перевестись, – поделилась Полина. – Говорят, Карина еще и там филиал откроет. До метро близко, а мне ездить удобнее.

– Можно, – лениво протянул Степа. – Только она тебе там зарплату понизит. Место новое, пока клиентов наберешь… А старые в такую даль мотаться не будут.

– Ну и пусть понижает, не могу тут работать, каждый день на дорогу по два часа в один конец трачу. Это жизнь разве?

Степа неопределенно пожал плечами.

Вошла Лила, высокая, чуть полноватая девушка, работавшая визажистом, заговорщицким тоном сказала:

– Там Макс приехал, рвет и мечет, на всех орет. По-моему, он нетрезв. Хорошо, что Каринки нет… Тебя, Степ, вроде ищет…

Степан молча поднялся и быстрым шагом вышел из курилки.

В зале, развалившись в его клиентском кресле, положив ногу на ногу, восседал Максим. Он курил и ожесточенно стряхивал на пол пепел.

– Привет. Ты чего это? – несмело спросил Степан.

Максим поднял на него голову, и Степа наткнулся на откровенно злой взгляд пустых глаз. Впрочем, красивых. Он отшатнулся, как будто его ударили.

– Я тебе сказать хотел… Ты просто пидор грязный, каких миллион, таких, как ты, убивать надо. – Максим вдруг ударил рукой в стену с такой силой, что Степан всерьез испугался, как бы она не проломилась.

– Что с тобой, Макс? И такие, как мы, тоже имеют право на жизнь, – проговорил он едва слышно, но твердо.

Максим, видимо, находился на грани истерики, от него разило спиртным, глаза его блестели, руки тряслись.

– Да что с тобой случилось? Вчера мы вроде нормально общались.

– Да не могу я с тобой нормально общаться. Потому что ты – урод! – проревел Максим. На его крик уже сбежались и Лила, и Полина, и все остальные, зашикали, засуетились. Максим с ненавистью посмотрел на них, вскочил и, хлопнув дверью, выбежал из салона.