Виктор Федотов - Высота

- Саратовский. Извините...

- Хорошо у вас там, должно быть, весна скоро, степи зацветут.

- Зацветут, - вздохнул радист. И улыбнулся: - Красиво...

Головин заметно сбросил скорость.

- Лощина, товарищ старший сержант. Поворот?

- Да. - Кузнецов распахнул дверцу, вылез на подножку, дал корякинской машине, идущей следом, отмашку: дескать, иду влево, держи дистанцию. Сел опять на сиденье, натянул потуже шлем, радисту бросил: - Рацию, Тимофей, крепче держи. - И водителю: - Ну, теперь твое слово, Головин. Давай!

Машина свернула в лощину - она сразу уходила на подъем, - сердито и мощно взревела двигателем и ринулась на высоту, задрожав от напряжения.

Стрелки на приборной доске приплясывали, "студебеккер" слегка лихорадило на невидимых кочках, припорошенных серым снежком, заваливало с борта на борт - лощина оказалась узковатой и не такой уж ровной, какой виделась снизу, от подножья. Но пока все шло как надо, и Головин, слившись с баранкой, не выказывал никаких признаков тревоги. Вдруг, когда уже одолели больше половины высоты и до гребня, казалось, рукой подать, по крыше кабины забарабанили.

- Жми, жми! - крикнул Кузнецов шоферу, выбираясь на подножку. Останавливаться никак нельзя, машина набрала хороший ход, лезла и лезла ввысь. - От, черти! Да куда же их понесло! - Он увидел: корякинская машина поворачивала влево, выбиралась из лощины по небольшому, пологому ее склону, таща за собой орудие. Метров на пятьдесят она приотстала, как и условились. Но зачем же поворачивать? Кузнецов погрозил кулаком: какого черта! И тут же увидел взводного, тот стоял тоже на подножке и махал рукой жестикулируя: вы, дескать, давайте лощиной, а мы на самый гребень двинем.

Хорошая, мощная машина "студебеккер", но дважды пришлось артиллеристам помогать ей всеми силами. Фыркали из-под колес фонтаны грязи вперемешку со снегом, месили эту грязь кирзачи, вздувались лица от напряжения.

- Давай, соколики, давай! - орал Глазков, налегая могучим плечом на борт. Казалось, перед такой силищей, как у него, вряд ли и танку устоять. - Нажимай, глухарики! Наддай пылу!

Заражаясь его злым азартом, что есть мочи наваливались ребята с обоих бортов, и Головин, высунувшись из кабины, тоже что-то орал, но его слова пропадали в реве мотора. А корякинская машина тем временем довольно спокойно выбралась из лощины, ушла влево и поднялась на самый гребень. Было видно, как она там разворачивается, устраивается, знать, на позиции.

- Навались! - ревел Глазков, и этот его рев словно и в самом деле помогал: оба раза "студебеккер", слегка помешкав, все же вырывался из слякоти, рывком уходил вперед.

Когда наконец взобрались наверх, Кузнецов, оглядевшись, выбрал позицию для орудия. День, и без того серый и неуютный, стал увядать: в конце февраля сумерки наступают скоро. Видимость была неважная, по ту сторону высоты местность лежала почти ровная, а дальше за ней зубчатым темным заборчиком стоял лесок. Орудие отцепили, установили на подровненной площадке, надежно вкопали сошники, подтащили ящики со снарядами. Утопленное в лощине, оно вряд ли могло быть замеченным немцами, во всяком случае, на первых порах, а вот корякинское метрах в ста выделялось на гребне, и Кузнецову это сразу не понравилось, хотя он и понимал, что обзор у него побогаче.

Окопы Бурова рваной полосой вытянулись пониже, на склоне. Бой притих, немцы и буровцы лениво перестреливались, ничто, казалось, не предвещает серьезных перемен. Но когда Кузнецов спустился к ним, из окопов навстречу ему донесся радостный крик:

- Ура-а-а! Ребята, танки пришли!

- Танки, танки! - Кузнецов, подходя, помахал бойцам шлемом, засмеялся. По одежде они приняли его за танкиста. - Артиллеристы пришли, ребята!

- Много вас? - несколько сникнув, спросил пожилой боец.

- Две семидесятишести. С полным боекомплектом!

- Тоже хлеб. Замучали нас эти паразиты: лезут и лезут.

- Теперь пускай сунутся.

Пришел Буров. Был капитан в выпачканной окопной грязью шинели, правая пола продырявлена осколками. Тряхнул Кузнецову руку:

- Прибыл, питерский? Мой грех, прости, я настоял, чтобы сюда тебя. Второе орудие чье?

- Корякина. Взводный с ним.

- Ну, теперь легче будет. А то покоя не дают, шнапса до черта, видать - по погоде. Четырежды отбивались. Убитые, раненые... Рацию разнесло в прах.

- Рация со мной, - сказал Кузнецов, - раненых машиной отправлю, давайте их наверх, в лощину.

- Дело, старший сержант, выручил. Гора с плеч. Сейчас распоряжусь. Буров повел взглядом по местности перед высотой. - Ну, а остальное сам видишь. Вон из того леска они и напирают. Да это ладно, полбеды. Танки, по-моему, там сосредоточивают, вот в чем беда.