Наталья Александрова - Крест княгини Ольги

– Вот! – Том оживился. – И у Мамлеевой мы не нашли никаких деревенских родственников!

– Так что, тупик?

– Нет, подождите. Я нашел ее страницу в «Фейсбуке».

– Как? – удивилась Лена. – У вас же не было ее компьютера!

Том вздохнул и переглянулся с Сергеем.

– Что, я сказала какую-то глупость? – смутилась Лена.

– Не то чтобы глупость, – примирительно проговорил Сергей. – Том у нас не только подрывник, он в компьютерах и программах тоже хорошо разбирается. Страницу Ирины Мамлеевой можно найти не только через ее компьютер, можно выдать себя за кого-то из ее френдов… друзей и войти на эту страницу под поддельным именем. Правильно я объясняю, Том?

– В общих чертах да.

– И что, она на своей странице написала, где находится?

– Что вы! – Том хитро улыбнулся. – Все же она не такая дура!

– Тогда что же вы там нашли?

Том вздохнул, почесал в затылке:

– Лучше я покажу, так будет понятнее.

Он открыл свой компьютер, пробежал пальцами по клавиатуре и повернул экран к Лене.

На экране был очень красивый золотисто-желтый цветок, на котором сидела большая яркая бабочка.

– Вот, значит… увидела она такую красоту, сфотографировала на телефон и не выдержала – выставила в сеть.

– Ну и что? – спросила Лена, поскольку Том опять замолчал.

– А то, что бабочка эта редкая, занесена в Красную книгу. Называется парусник Монка. Я запросил все сведения об этой бабочке и узнал, что на территории России ее регулярно наблюдают на востоке Новгородской области.

Том снова замолчал, но ненадолго. Он отпил остывший кофе и продолжил:

– А несколько лет назад Мамлеева выставила в том же «Фейсбуке» свою фотографию с какой-то теткой на фоне деревенского дома. На заднем плане там была видна церковь. Эту церковь я пробил по базе архитектурных памятников и узнал, что она находится тоже на востоке Новгородской области, в деревне Новые Коты.

– Выходит, там и прячется эта Мамлеева?

– Там она пряталась, – поправил ее Том. – Она жила в этой деревне когда-то в детстве, у нее в этих Новых Котах остались друзья, и сейчас, когда Ирина поняла, что влипла в скверную историю, она бросилась туда, чтобы переждать какое-то время.

– Вы сказали, что там она пряталась. А где Ирина сейчас?

– Сейчас она едет сюда. Мы отправили за ней Рому. Он ее убедил, что если мы ее нашли, то и другие тоже найдут. Так что для нее безопаснее вернуться и рассказать все, что она знает. Тогда мы сможем ее защитить.

– Да уж, пожалуй, Рома сумеет убедить кого угодно…

Прошло полчаса, и в дверь снова позвонили: как видно, ее новые друзья умели проходить незамеченными мимо консьержки. Или же та просто спала в такое позднее время.

Лена открыла дверь.

На пороге стояла невысокая плотная женщина лет тридцати пяти. У нее было широкое лицо и слишком близко посаженные глаза. В глазах этих было смущение. И еще страх.

Лена вспомнила, что видела пару раз эту женщину на работе у Олега – но не обратила на нее внимания. Похоже, на нее вообще никто не обращал внимания – молчаливая, хмурая, подчеркнуто скромно одетая, почти без косметики.

За спиной у нее маячил Рома. Его лицо было, как всегда, безразличным.

– Здравствуйте, Ирина! – проговорила Лена как могла приветливее. Она не могла забыть, что эта женщина сыграла важную роль в махинациях Вадима, но постаралась убедить себя, что она – только жертва, что в ее действиях не было злого умысла. Пока это удавалось ей плохо.

– Здравствуйте, Елена Павловна. – Мамлеева опустила глаза. – Я перед вами виновата.

– Вашей вины здесь нет, – ответила Елена не вполне искренне. – Или почти нет. Что мы стоим на пороге, – спохватилась она, – вы же с дороги. Пойдемте, хоть кофе выпьете.

Ирина снова смущенно взглянула на хозяйку, прошла вслед за ней на кухню.

Рома вполголоса поздоровался с однополчанами, сел ближе к двери, жадно выпил чашку кофе, которую подал ему Сергей.

Ирина тоже взяла было в руки чашку, но тут же поставила ее на стол и повернулась к Лене.

– Да, я виновата, виновата! – повторила она, сжав руки.

При этом в ее голосе прозвучало не столько желание повиниться, сколько застарелая боль.

– Мне уже тридцать шесть! – выпалила она, как будто этим все было сказано. И Лена поняла, что хотела сказать эта некрасивая, рано стареющая женщина.

Ей уже тридцать шесть – и у нее нет не только семьи, но вообще ничего, никакого намека на личную жизнь, никакого намека на простое женское счастье. Она – серая мышь из бухгалтерии… не мышка – ведь в мышке есть какое-то очарование маленького, шустрого существа, – а именно мышь, крупная и медлительная, мышь, которую никто не замечает, как предмет мебели, как устаревший принтер или, того хуже, факс. Факс, которым уже давно никто не пользуется и который не выбросили только потому, что ни у кого не дошли руки.