Бретт Холлидей - Как это случилось

— А вы не убивали?

Этот намек окончательно вывел из себя Дональда Дж. Хендерсона.

— Да нет же, — огрызнулся он. — Я уже говорил вам, что даже не знаком с женщиной по имени Ванда Уэзерби.

Шейн потерял терпение:

— Я знаю. Уже целая куча людей наговорили мне сегодня кучу разных вещей. А то собрание, которое, как вы утверждаете, вы посещали, — что это было?

— Очередное собрание Общества улучшения благосостояния граждан. Дело в том, что сегодня вечером у нас была очень важная повестка дня, и я председательствовал лично. Должен сказать, что меня не интересует, как вы к этому относитесь, Шейн, — холодно добавил Хендерсон.

— Дверь у вас за спиной. — Шейн прихлебнул из своего бокала. Хендерсон поджал губы и замолчал.

После некоторой паузы Шейн спросил:

— В какое время проходило ваше собрание?

— Оно открылось ровно в девять тридцать.

— Участники собрания могут точно сказать, сколько вы там находились?

— Мы закончили в начале двенадцатого. Между прочим, Шейн, я пришел сюда не на допрос.

— А зачем же вы пришли? — резко оборвал его детектив.

— Чтобы прямо вам обо всем рассказать и попросить вас проявить благоразумие, когда вы завтра утром вскроете вашу почту и прочтете это абсурдное обвинение в мой адрес. Этот дьявольский план задуман, чтобы погубить меня, это ясно, — с жаром продолжал он. — Я понял, что это единственное объяснение, как только услышал, что та женщина действительно убита. Эти подлецы хотят запачкать мою репутацию.

— Вы что, в самом деле думаете, что был убит человек только затем, чтобы бросить на вас подозрение и таким образом повредить вашей репутации? — скептически спросил Шейн.

— А какое еще может быть объяснение? Боюсь, вы не имеете достаточно полного представления о тех порочных силах, с которыми я вступил в борьбу, открыто призвав запретить использование общественных фондов на жилищное строительство. Я не раз заявлял публично, что это прямая дорога в ад — к социализму и даже еще хуже. К коммунизму, сэр. — Его голос стал густым и раскатистым; перед Шейном стоял настоящий фанатик — типичный оратор с Юнион-сквер. — От меня решили избавиться. Это обычная тактика русских, которым служат эти негодяи. Эти вероломные трусы, они… в конце концов они не американцы. Если вы верите в демократию и если вы истинный гражданин нашей свободной республики, вы не станете колебаться, на какую сторону встать в этой борьбе.

Шейн потушил сигарету и тихо спросил:

— Чего вы от меня ждете?

— Разве вам не ясен ваш долг? По-видимому, утром вы получите оригинал этого письма вместе со взяткой в тысячу долларов за ваше невольное соучастие в их планах меня погубить. Отказавшись от участия в этих коварных замыслах, вы нанесете чувствительный удар по врагам нашей страны и моим.

— Короче говоря, — сказал Шейн, — вы хотите, чтобы я закрыл глаза на улики против вас.

— Улики? — фыркнул Хендерсон. — Письмо, подписанное убитой женщиной, не улика. Это полная клевета. Обратите внимание на простодушное коварство их плана. Видимо, и само письмо фальшивка. Женщина, имя которой стоит в письме, мертва и не сможет отказаться от своего авторства. Таким образом и возникают так называемые улики против меня. Как только это письмо или всего лишь намек на его содержание сделается известным, на мне навсегда останется клеймо подозреваемого в убийстве, несмотря на все мои категорические опровержения, несмотря на все доказательства, которые я могу привести в свою защиту.

— Итак, я должен порвать письмо Ванды Уэзерби исключительно на основании ваших голословных утверждений и забыть о нем? — спросил Шейн. — А что же вы мне посоветуете сделать с тысячей долларов?

— Оставьте себе, — подхватил Хендерсон. — Если она действительно сама их послала — в чем я серьезно сомневаюсь — она уже никогда об этом не узнает. Ну, а если все это подлог, то те, кто послал эти деньги, вряд ли посмеют объявиться и потребовать их назад.

Шейн рассмеялся и допил свой коньяк.

— И некоторые, — с восхищением произнес он, — считают, что это частные детективы — прохвосты. Вы бы лучше выметались отсюда к чертовой матери, Хендерсон. Я ложусь спать. — Он поднялся, развязал галстук и начал расстегивать рубашку.

У его посетителя отвисла челюсть:

— Боюсь, вы не поняли. Без сомнения, вы обязаны понять важность…

— Доверия к моим клиентам, — рассердился Шейн. — Если кто-то платит мне тысячу долларов, чтобы я расследовал дело по подозрению вас в убийстве, значит, черт возьми, я отработаю эту тысячу долларов.