Николай Агаянц - Дело о бананах

Полковник отомкнул ящик письменного стола и разложил перед Иселем перехваченные шифровки. «Только движение „Свободная Коста-Рика“, — говорилось в одной, — может спасти нацию и не допустить, чтобы она попала в руки коммунистов». В другой подчеркивалось, что сам президент республики Коста-Рика и его министр иностранных дел «являются опасными коммунистами». В третьей, подписанной чилийским военным атташе подполковником Роберто Аранедой Лейвой, сообщалось: «Выполняя инструкции, полученные от вас, господин генерал, мы осуществляем самые тесные контакты с руководством „Свободной Коста-Рики“. Мы приобрели огнестрельное оружие в мастерской „Альмасен ла гранха“ и завербовали несколько человек, умеющих отлично обращаться с этим оружием. Во время встречи на прошлой неделе с Эдгаром Кардоной и Рафаэлем Ульоа, руководители „С. К“ поблагодарили нас за финансовую поддержку. Но, господин генерал, суммы, предоставленные им, невелики, и наши друзья добиваются более широкой помощи. Мы послали в министерство иностранных дел соответствующую бумагу, однако никакого ответа оттуда не получили. Решение необходимо принять в срочном порядке, поскольку движение „Свободная Коста-Рика“, которое получает незначительные средства от посольств США и Израиля, перебивается с большим трудом. Оно — это движение — единственный оплот всех врагов коммунизма, а наступление красных продолжается…»

— Лихо закручено! — Исель вернул полковнику шифровки. — И что же вы предпринимаете? Ведь как раз те люди, которых завербовали чилийцы и которые «умеют отлично владеть огнестрельным оружием», могут оказаться прямыми участниками антиправительственного заговора.

— Двух мы уже выловили. Остальных найдем, надеюсь, в ближайшее время. По нашей просьбе газета «Ора» и директор радиостанции «ББ» готовят для публикации материалы, осуждающие грубое вмешательство чилийской хунты во внутренние дела республики. После того как они станут достоянием общественности страны, мы сможем решительно взяться за «Свободную Коста-Рику». И если не ликвидировать окончательно, то, во всяком случае, парализовать её активность, вывести из большой игры.

— Я благодарен вам, господин полковник, за исчерпывающую, очень важную информацию…

— Право, стоит ли об этом говорить! Мы же делаем общее дело.

— Но я хотел напомнить о моей просьбе.

— В отношении пребывания в Сан-Хосе майора Камарго?

— Да.

— Ваш коллега все четыре дня пропьянствовал в «Гранд-отеле» с Майро Фернандесом, здешним плейбоем, и, по тем данным, которыми мы располагаем, ни с кем не встречался. Он что, приезжал в отпуск?

Исель уклонился от ответа и, крепко пожав руку полковнику Пинто, простился с ним.

Перед подъездом «Гранд-отеля» стояли туристские автобусы, чей нежно-канареечный цвет плохо гармонировал с размерами аляповатых рекламных надписей, тянувшихся вдоль всего кузова. Холл гостиницы, как всегда бывает с прибытием новой партии постояльцев, заполнила пестрая шумная толпа путешественников. Носильщики, сбившись с ног, перетаскивали к лифтам багаж…

До назначенного с Клодин свидания у газетного киоска оставалось добрых сорок пять минут, поэтому капитан Прьето решил подняться наверх, на семнадцатый этаж, быстренько принять душ и сменить рубашку.

В номере ему бросился в глаза чудовищный беспорядок: одежда, вещи были раскиданы; чемодан, который они обычно держали в шкафу, раскрытый, лежал поперек кровати. «Наверное, Клодин впопыхах не стала засовывать его на место», — мелькнуло у Иселя, но, приглядевшись повнимательнее, он сообразил, что в их отсутствие в комнате кто-то вволю похозяйничал. «Ищут? Пусть их! Всё равно ничего не найдут». Контрразведчик даже не разозлился на топорную работу неизвестных злоумышленников, которые при всём при том не сумели помешать ему успешно выполнить задание полковника Монтехо. Капитан с наслаждением подставил голову, плечи под тугие прохладные струи, обдумывая, куда бы всё-таки податься сегодня. Мысль о том, что с делами покончено, что впереди ещё почти сутки, что никто и ничто больше не отнимет у них с Клодин ни минуты, привела Иселя в прекрасное расположение духа. Посвистывая, он до красноты растерся полотенцем, выбрал из висевших на вешалке рубашек любимую — в бело-синюю полоску, закатал, рукава, оставил расстегнутым ворот («Баста! Никаких галстуков. Здесь-то я могу себе это позволить».). Потом расчесал на пробор мокрые волосы, смочил лицо одеколоном и — благоухающий, радостный — вышел к лифтам.