Никита Филатов - Огненный лис

Ветер крепчал.

Кажется, шторм начинается. Настоящий.

Что? - Из-за шума стихии не разобрал Виктор.

Сильно задувает! Метров тридцать в секунду. Ты веревкой какой-нибудь к релингу привязался, а то сметет с палубы на хрен!

А ты что, ветер пальцем наслюнявленным меряешь?

По таблице Бофорта, - огрызнулся бывалый яхтсмен.

Чего? Не понял!

Короче, посудина наша на гонках хороша. А картинку Репина "Девятый вал" может и не выдержать.

Айвазовского, - машинально поправил Виктор и посмотрел назад, на медленно удаляющийся остров. - Ерунда! Главное, от камней избавились, а теперь уже...

Фраза Виктора оборвалась на полуслове. В полном изумлении и он, и вцепившийся в штурвал Муля Папич, уставились на поверхность воды, которая вдруг, за какие-то доли секунды, успокоилась и затихла, сонно перебирая последние, медленные и безобидные волны.

Виктор выругался. По инерции.

Это точно, - подтвердил Муля Папич.

Шторм закончился, будто и не было его вовсе. Казалось, дремавший до этого где-то там, наверху, режиссер, очнулся наконец, недовольно причмокнул губами - и распорядился сменить декорации.

Тишина, неспокойная и тяжелая, повисла над водами.

Такого я ещё не видел, - признался Муля.

Я тоже, - промямлил Виктор.

На палубу высунулся озабоченный Палец:

Ребята! Я того, кажется... Посмотрите, кровь у меня из ушей не идет? Не слышу ни хрена! Наверное, перепонки барабанные от натуги лопнули.

Успокойся. В порядке все.

Виктор, как завороженный, глядел на чудесным образом окрасившийся горизонт. Все возможные оттенки фиолетового, лилового, розового цветов чудным образом переливались на небе, отражаясь в поверхности моря - и от этого зрелища было не оторваться.

Сразу же заметно потеплело.

Красота...

Внезапный громовой раскат вернул людей к реальности: откуда-то с востока медленно выползала туча - огромная, мраморно-черная, полыхающая пронзительно яркими вспышками.

Полундра! - Спохватился Муля Папич. - Все в трюм!

Что это? - Замешкавшийся Виктор почувствовал хлесткую боль над лопатками. - Это что такое?

Прямо под ноги ему сверху брякнулась небольшая льдинка.

Это откуда?

В следующее мгновение по палубе начали с остервенением лупить куски льда, некоторые из которых размерами и формой не уступали голубиному яйцу.

Град это, идиот! Сваливай оттуда, быстро!

Очередная льдинка угодила Муле Папичу прямо по темени, и отважный яхтенный капитан с диким криком спрятался вниз, в укрытие. Однако, примеру приятеля Виктор почему-то не последовал. Подхватив спасательный жилет, он прикрыл им голову и часть тела, оставшись на палубе.

Настоящие камни, - шептал он беззвучно. - Огромные, ледяные...

Страшной силы электрический атмосферный разряд ослепил его.

Господи, что же это?

Однако, зрение, странным образом, почти сразу же вернулось к Виктору. Он успел даже краем глаза заметить то место на берегу, возле самой кромки воды, в которое впилась молния. Потом была ещё одна огненная стрела, потом ещё и еще... пока Виктор не сообразил, что все они устремляются к одному и тому же месту.

Вон там! Там оно, мужики!

Чего ты? - Не поняли снизу. - Прячься к нам! Зашибет!

Там золото! Золото!

Где?

Я место видел! Слышите? Ах, ты... мать его перемать! Я знал! Я знал!

В следующую секунду прямо над островом, в разоренном огненными сполохами небе, возникло видение: на Виктора в упор смотрели холодные, но прожигающие насквозь этим холодом глаза зверя.

Это ты, Лис? - Пошевелил губами Виктор. - Да, это ты... Ты не оставил меня в покое?

Видение не исчезало.

Почему?

Убей...

Кого? Зачем?

Пасть Огненного Лиса опять раскрылась:

Убей его. И ты убьешь себя. И вернешься. Вернешься обратно на грешную землю.

Вернешься ко мне.

Голос зверя теперь звучал не только внутри Виктор. Он был везде.

Ты ведь очень хотел вернуться? Ты ведь уже возвращался?

Виктор вздрогнул и без сознания повалился на палубу.

Глава 3.

Ураган причинил много бед.

Особенно пострадали от него жители окрестных сел. Неукротимая стихия ревела, буйствовала и клокотала на протяжении нескольких часов, и за это время погубила большую часть посевов. На многих подворьях дома лишились крыш, а хозяйственные постройки попросту рухнули, и лишь груды потрескавшихся, торчащих из раскисшего самана, досок могли напомнить об их прежнем существовании.

В общем, полное разорение... Жалостливо мычали коровы, блеяли перепуганные овцы. Домашняя птица суматошно носилась по дворам, не даваясь в руки не менее суматошных хозяев.