Никита Филатов - Огненный лис

За забором никаких признаков ведения земляных работ заметно не было. Напротив, посреди небольшого уютного тупичка красовалась укутанная в строительные леса церквушка.

Вся она, от невысокой оградки до куполов, была настолько неожиданна и в то же время уместна здесь, среди зеленеющих тополей, что Рогов даже присвистнул:

- Красота...

Не сразу, чуть погодя, он заметил сидящего на деревянном порожке церкви мужчину в выцветшей, но все ещё похожей на воронье крыло рясе. Человек благодарно щурился на ласковое полуденное солнышко и при этом вздыхал то и дело - молясь, очевидно, святым небожителям.

Однако, судя по всему, святые не откликались.

Что-то их смущало. Может быть, длинные, спадающие до плеч сальные волосы? Или грязные кеды, торчащие из-под краев черной материи? Вообще, вид у мужчины был неопрятный и неприятный, духовному пастырю явно не подобающий.

Заметив в свою очередь Рогова, он недовольно крякнул. Потом приосанился и посмотрел на незваного гостя с каким-то торжественным и, даже, пожалуй, злобным выражением:

- Изыди!

- Да я, батюшка...

- Изыди, говорю. Храм здеся! Строительство.

- Какой храм-то? - Попытался проявить интерес Виктор.

- Спаса-на-Крови! - Рявкнул Собеседник.

- А Арбат где? - Не нашел вопроса лучше растерявшийся Рогов.

- Арбат... Арба-ат? - Нахмурился человек в рясе. - Ристалище сатанинское? Предано анафеме, понял? И все, кто тама, и все, кто встречи с ним ищет... Анафема!

Пахнуло водочным перегаром, и Виктор даже отшатнулся - но в этот момент откуда-то сверху позвали:

- Митька? Ты где?

Рогов поднял глаза.

Над перилами колоколенки нависала чья-то голова, покрытая сложенной из газеты треуголкой:

- Митька! Куда пропал-то? Кончай обедать!

Собеседник Рогова покосился наверх, но не ответил.

- Тащи давай белила, кисти... Работать будем, нет?

- Изыди, понял?

- О-о, - укоризненно произнесла голова. - Да ты, вижу, набодался уже? Рясу хоть сними! Не ровен час, отец Игорь явится... Вот, уж он тебе задаст!

Упоминание неизвестного Виктору батюшки возымело эффект. Самозванец нехотя, бормочя под нос что-то злое, стянул с себя священническое облачение и оказался одетым в измазанный краской малярный комбинезон:

- Поду-ум-маешь...

Не обращая больше внимания на Рогова, он качнулся разок и полез по стеночке внутрь.

- Тьфу ты! - Сплюнул под ноги Виктор. Потом сообразил, что делает что-то не то и виновато перекрестился:

- Прости, Господи...

- А вам чего надо-то? - Поинтересовались сверху.

- Арбат ищу, - без особой уверенности ответил Рогов.

Он выслушал обьяснения человека в газетной треуголке, взглянул на часы и со странным облегчением понял, что времени на дорогу туда и обратно уже не остается:

- Спасибо. Я, наверное, в другой раз...

Протиснувшись через щель между досками, Виктор поплелся в парк отстоя вагонов.

Настроение опустилось в нейтраль и грозило упасть ещё ниже:

- Храм - на крови? Нелепо. Не может такого быть.

А тут ещё этот липовый "батюшка" с пьяной рожей... Рогов туманно припоминал сбивчивые, случайные рассказы отца о прадеде-священнослужителе. Вот это, говорят, действительно был подвижник!

Где-то дома, в старых альбомах, завалялась давно пожелтевшая фотография: Крестный ход, ещё задолго до революции. Во главе - сам прадед в праздничном облачении. Икона...

Кажется Матерь Божия? Разглядеть толком трудно - фотографическое изображение выцвело, бумага покрыта паутинкой мелких трещин и кое-где даже облупилась.

... Прежде чем пересечь бульвар и оказаться на территории резерва, Виктор купил пучек редиски и пачку сигарет. Денег хватило в обрез - больше они ни карман его, ни душу не обременяли.

"Стрелу" за время отсутствия Рогова отогнали на другой путь, так что состав пришлось подождать минут сорок.

Солнце уже сползало к горизонту, подкрашивая розовыми тонами металлические крыши соседних со станцией домов. Одинокая, молоденькая березка, вцепившаяся корнями в шлак железнодорожной насыпи, покачивала ветками на ветру - словно прощалась с Роговым.

Вокруг суетились и громко чирикали столичные воробьи.

Сидя на теплой бетонной плите, Виктор услышал справа от себя характерный скрежет:

- Ну, вот и все.

Подавали "Красную стрелу". Рогов поднялся:

- Встреча была коротка... Счастливо тебе оставаться, Москва!

... Поезд мчался в сторону северной столицы, с бешеной скоростью нагоняя время. Пенять на железнодорожников не стоило - из расписания "Стрела" выбились по вине одного-единственного забывчивого пассажира.