Акиф Пиринчи: Кошачьи

Но довольно философии. В конце концов, Густав не печалился. Пока мой друг слагал новые оды великолепию нашего нового пристанища, мой взгляд скользнул от него в сторону и зафиксировался на двери туалета. Дверь и большое заднее окно были открыты, и я воспользовался случаем, чтобы рассмотреть наконец заднюю часть здания. Быстро пробежал мимо разговаривающего с самим собой Густава, прошел в туалет и прыгнул на подоконник.

Вид, который открылся мне сверху, был просто райским. При этом в некотором роде речь шла о самом центре района. Наш квартал состоял из прямоугольника размером примерно двести на восемьдесят метров, границы которого образовали еще при царе Горохе опрятные мелкие поместья. Позади этих домов, то есть непосредственно перед моими глазами, простиралась запутанная сеть различных по величине садов и террас, отгороженных друг от друга высокими, обветшалыми кирпичными стенами. На некоторых участках стояли живописные садовые домики и лачуги. Другие, наоборот, совсем заросли, и целые армии вьющихся растений ползли вверх по стенам в соседние сады. Там, где это было возможно, были разбиты по последней моде и по всем правилам крошечные прудики, над которыми без настроения и немного потерянно носилась целая эскадра невротичных мух большого города. Встречались редкие породы деревьев, безумно дорогие бамбуковые тенты, терракотовые цветочные горшки, выполненные в античном стиле, на которых были изображены бракосочетающиеся греки, батареи мусорных контейнеров на страже чистоты окружающей среды, высаженная марихуана в переносных кадках, скульптуры из искусственных материалов и все, чего жаждет сердце недавно разбогатевшего представителя среднего класса, который, пожалуй, больше уже и не знает, на что ему потратить невыплаченные налоги.

К этому прибавились и такие идиллии, которые можно было бы емко охарактеризовать как «садовые карлики шоу ужасов». Эти чудовищные композиции были, очевидно, творением людей, которые самостоятельно удовлетворяли свой голод по модной тенденции с помощью каталога со склада фирмы «Отто».

Что касается нашего квартала, случай был немного сложнее. Прямо подо мной, то есть под окном туалета, примерно в полуметре над землей, висел полуразрушенный балкон с безнадежно проржавевшими перилами. На балкон можно было попасть только из спальни, но я предполагал, что окно туалета станет для меня проходными воротами во внешний мир. Под балконом простиралась бетонная терраса, которая, видимо, служила продолжением потолка подвала. В итоге халтурной работы бетонная терраса разъехалась на большие куски, из щелей меж которыми виднелась не поддающаяся определению поросль. Примерно в пяти метрах оттуда путь преграждала другая широкая ржавая ограда, чтобы ночью не провалиться в расположенный ниже маленький сад. Посреди участка росло невообразимо высокое дерево, которое было посажено предположительно во времена гуннов и Аттилы и имело соответствующую осени листву.

И я обнаружил еще кое-что, пока скользил глазами по всем сторонам: крайне впечатляющего собрата.

Он сидел спиной ко мне на задних лапах перед террасой и таращился в маленький сад. Хотя, что касалось размеров тела, он легко мог бы соперничать с набивным мячом и всем своим обликом напоминал забавную пластилиновую фигуру из экспериментального клипа, я тут же заметил, что у него нет хвоста. О, нет, он, конечно, не был от природы бесхвостым, ему просто отрезали эту драгоценную деталь. Так по крайней мере казалось. Он однозначно был мэн-куном, бесхвостым мэн-куном. [3] Большой мэн-кун (енотовый кот) с длинным, пушистым хвостом, который должен происходить из штата Мэн, принадлежит к старейшим выведенным в США породам кошек. Их внешний вид, характерный только для них окрас, темные, енотообразные обозначения Тэбби (пятнистый рисунок) провоцируют, как и прежде, нелепый слух с научной точки зрения, что они обязаны своим существованием спариванию одичавших домашних кошек с енотами ( англ. coon). Скорее уж подтвердится гипотеза многих селекционеров, что мэн-куны — породе более ста лет — возникли в ходе скрещивания привезенных ранее британскими матросами ангорских кошек с короткошерстными домашними. Это противоречивое во всех отношениях животное с густым, выдерживающим морозы ровным мехом, который в зоне плеч немного короче, нашло себе применение на фермах Новой Англии в борьбе с грызунами и способствовало снижению потерь урожаев зерна, вызываемых мышами: мэн-куны, которые обладают объемным жабо, длинным квадратным черепом и необычно большим весом для домашних кошек (вес котов достигает семи килограммов), поистине «ребенок с запоздалым развитием»; многие представители вида вырастают лишь за четыре года. Про них часто говорят, что это великолепные домашние кошки. Такая похвала объясняется, вероятно, их задорной натурой, бесконечно приятными для наблюдения привычками и легким уходом за их шкурой. Мэн-куны обладают разнообразными оттенками и рисунком шкуры. Нередко каждому котенку одного помета свойствен особый тон, так как у многих мэн-кунов есть многочисленные цветовые гены. — Примеч. авт. Мне с трудом удается описать цвет его шкуры, потому что этот тип действительно выглядел как ходячая палитра художника, краски на которой, правда, высохли и перемешались. Доминирующим был черный цвет, но подмешивались бежевый, коричневый, желтый, серый и даже красные точки, так что он выглядел сзади как огромная, около семи недель простоявшая миска салата. Кроме того, парень ужасно вонял.