Юлия Эйч - Капкан для крысы.

Несмотря на двенадцатый час ночи в ярко освещенном холле оживленно болтали люди и бродили подтянутые официанты. Мы сделали пару шагов от лифта, как вдруг я заметил знакомую женскую фигурку впереди.

— А ей-то что тут понадобилось? — удивился я вслух.

Гордеев перехватил мой взгляд. На его лице ничего не отразилось, но он заметно ускорил шаг. Я последовал его примеру, стараясь не упускать из вида девушку. Она была совсем близко к двери. Я так увлекся краткой погоней, что едва не сшиб официанта с кофе на подносе. Тот с протестующим «э-эй» поспешно отпрыгнул в сторону и смог-таки удержать чашки невредимыми. Но пара ложек съехала с подноса и звонко запрыгала по мраморному полу. На нас обернулись многочисленные головы. В том числе и интересующая нас женская. Я не ошибся. Это была Настя — наша серая мышка. Появление знакомых ее совсем не обрадовало. Она поспешно накинула на голову широкий шарф и юркнула в любезно распахнутую швейцаром дверь. Когда мы выбежали на улицу, девушки нигде не было.

— Сначала дорогой бриллиант, а теперь лучший отель города. Наша мышка живет явно не по средствам, — пропыхтел я, оглядывая пустынную набережную.

Этим утром дверь гордеевского номера оказалась заперта. Видимо, Яр при всей своей легкомысленности принял во внимание угрозы Крысы. Но как только дверь на мой стук открылась, я понял, что ошибся. Мимо меня проскользнула сероглазая дива с ресепшен. Там самая, которой достался неожиданный букет роз. Я вошел в комнату и укоризненно посмотрел на Яра, который еще валялся в постели. На столике рядом наблюдались остатки легкого завтрака. Из-под кровати выглядывали покатые бока пары пустых бутылок от шампанского.

— Что? — Гордеев был сама невинность. — Мне лучше думается, когда меня не отвлекают насущные потребности.

— Ты неисправим, — его несколько потребительское отношение к женщинам меня коробило. Не уверен, правда, что женщины разделяли мое возмущение. Яр резво вскочил и направился в ванную, ничуть не смущаясь своей наготы.

— Прикройся, бесстыдник, — я швырнул в него ближайшую подушку. Он увернулся и нырнул за дверь. Надо отдать ему должное, к выходу он был готов ровно через пять минут. Я и заскучать не успел.

Мы решили навестить центральный офис, к ведению которого относилась наша выставка царского наследия. Яр предположил, что нечто полезное мы сможем выудить из личных дел наших фигурантов, которые обычно формируют кадровики.

У нас оставался всего один день. Завтра выставка откроется, сигнализация будет активирована, а Крыса исчезнет. Нужно было действовать быстро. Сегодня или никогда.

Однако наши планы были неожиданно нарушены. Точнее скорректированы. Уже когда мы были в дороге, позвонил гордеевский знакомый Валерий Иванович. Ему удалось разузнать, в какой клинике после избиения лежала Крыса. Гордеев включил громкую связь.

— Только ее фамилии никто вспомнить не смог, — проскрежетал старик. — Да и имя тоже не точно — Кристина или Вероника. Так что не знаю, помог ли я вам чем-то.

Яр поблагодарил, заверив, что информация очень ценная. Нужное место было не слишком далеко. Гордеев дал водителю новые координаты. Тот что-то пробурчал насчет бестолковых пассажиров, но послушно развернулся.

Клиника оказалась платной и весьма приличной на вид: светлые коридоры, кожаная мебель, фикусы в углах. Неизменным оставался лишь неприятный запах лекарств, который проникал в нос и даже глотку, стоило лишь открыть тяжелую дверь из стекла и металла.

Едкий паренек в регистратуре напыщенно сообщил, что вся информация о пациентах, даже давних — врачебная тайна. Гордеев посверлил его взглядом, обдумывая варианты действий. Я заранее насторожился. Народу вокруг было много, и физическое воздействие было невозможно, а ждать оформления официального запроса из прокуратуры, немыслимо. Яр решил пойти по проторенной в Китае дорожке. Он достал свой фальшивый паспорт, вложил в него 100 долларов и подал парню.

— Подумайте еще раз. Ведь это было так давно, и ни для кого не играет особой роли, — тихо, но жестко посоветовал Яр. В его глазах читалась опасная решимость. Не знаю, чтобы он сделал, если бы взятка не сработала. Но паренек был не против прибавки к жалованью. Воровато оглядываясь по сторонам, он спешно сунул банкноту в карман брюк.

— Имя и фамилия пациента, — быстро спросил он.

Яр задумчиво почесал переносицу.

— Собственно, мы не знаем, под какой фамилией она у вас лежала. Но имя Вероника или Кристина. Она поступила летом, 13 лет назад, с тяжелыми ушибами и, вероятно, разрывами мягких тканей. Ей было от 17 до 19 лет.