Мэри Фитт - Лабиринт

Мэри Фитт

Лабиринт

Супериндендант Маллет и доктор Фицбраун

перевод М.Павлычева

Глава 1

* 1 *

Мнения всех сходились к одному: тот, кто дал имена сестрам Хатли, был наделен своего рода даром предвидения и действовал из злости. Алитея {Истина (др.- греч.)} не имела ни малейшего представления об истине, и это знали все ее друзья, а Анджела {Ангел (лат.)}, обладательница длинных золотистых волос и ангельской внешности, была самой настоящей дьяволицей.

Их отец Августин - все трое жили в поместье Мизмейз - рассказывал, скромно опустив глаза, что в тот момент, когда он давал имена своим девочкам, на него снизошло озарение. Он также не скрывал того, что им двигало злорадство. Его отец назвал сына именно так в надежде, что тот будет стремиться к праведности, а сын своим образом жизни - возможно, неправедным, подмигивая, добавлял Августин,- пытался доказать самому себе, что он далек от святости. Ему все всегда сходило с рук, так как большинство окружающих были склонны к сентиментальности и считали, что добро есть в каждом из нас и никому не дано право судить других.

Non sequitur {Нелогичное заключение (лат.)}, заявлял Августин своим слушателям, которые восхищенно внимали ему, уверенные, что он говорит совсем не то, что думает. Почему нельзя осуждать того, чья вина очевидна? Каково соотношение добра и зла в преступнике, который сошел с преступной стези? Если праведник или тот, кого считают праведником, ударит кого-то топором по голове, человек умрет. Разве скорбящие родственники не имеют права - тут он бросал злобный взгляд на свою жену, а потом, когда та умерла, на Анджелу осуждать убийцу?

- Как бы то ни было,- заключал он,- я не могу этого объяснить. Я никогда не скрывал, что являюсь отнюдь не праведником, а скорее его противоположностью, и мне всегда - да и сейчас тоже - было очень выгодно нежелание окружающих верить в это.

Окружающие - особенно молодежь - внимательно, даже внимательнее, чем самую вдохновенную проповедь, слушали наставления Августина. Однако в душе некоторых вскипала ненависть, причем настолько сильная, что они готовы были убить его. Они видели в нем воплощение дьявола.

И кто-то действительно убил его.

Это произошло в один жаркий августовский день. Его нашли в центре лабиринта, который носил то же название, что и поместье. Череп был проломлен ударом сзади. Орудием убийства являлся крокетный молоток, которым утром того же дня забивали в землю ворота для крокета. Молоток лежал рядом с Августином, возле его правой руки, и создавалось впечатление, будто он сам нанес себе удар, что, естественно, было невозможно.

* 2 *

- Наконец это произошло,- сказал доктор Фицбраун.

Суперинтендант Маллет что-то проворчал.

- Я хочу сказать,- добавил Фицбраун,- что кого-то наконец-то убили молотком {Маллет (Mallet) переводится как "крокетный молоток"}.

Суперинтендант снова что-то пробурчал. Он был не в духе, и шутку насчет его имени настроения ему не прибавила. Они с Фицбрауном шли по полю, которое отделяло поместье от площадки для игры в гольф. Их партия была прервана телефонным сообщением об убийстве Августина Хатли.

- Забавная ситуация,- продолжал Фицбраун.- Отец и две дочери, обе красавицы, причем каждая в своем стиле.

- Вы знакомы с ними?- Маллет впервые проявил интерес.

- Немного,- ответил Фицбраун.- Однажды я был у них вместе с отцом - он делал анестезию Хатли. Я тогда только-только получил диплом и совсем не имел опыта. Когда Хатли пришел в себя, он обругал меня на каком-то странном языке - я имею в виду, в нем было много незнакомых слов. Наверное, это был англосаксонский. Думаю, он набросился бы на меня, если бы отец не ударил его в солнечное сплетение. У Хатли на какое-то время сперло дыхание. Отец, упокой Господь его душу, был стреляный воробей и умел справиться с любым, самым буйным пациентом. Так я познакомился с Августином Хатли. Это была наша единственная встреча - старый сквалыга терпеть не мог врачей. Он с упоением обзывал всех докторов, а также наших предшественников, брадобреев, убийцами, которым запрещено переступать порог дома благородного джентльмена. Полагаю, он мог часами распространяться на эту тему. Сам я не слышал его выступлений, но знаком с теми, кто удостоился этой чести. За последние десять лет он стал своего рода затворником, во всяком случае в отношении нашей округи. К счастью, все клубы, в том числе и гольф-клуб, отказались принимать его в свои члены.