Наталья Андреева - Утро ночи любви

– Слушай, ты кто?

– Капитан милиции Котяев из уголовного розыска. Тебе удостоверение показать?

– Да я и так вижу, что из розыска, – нагло ухмыльнулся вдруг Бобров. – Не брал я ничего, понял?

– Значит, ты не хочешь по-хорошему, – сказал он с сожалением.

Делать ему этого не хотелось, но куда деваться? И он легко поднял Боброва с дивана и вмазал для начала тоже легко. Тот не стал геройствовать, сразу упал. Пришлось бить ногами.

– Так как насчет денег? – спросил он, сделав паузу.

– Не брал я никаких дене-е-е-ег, – завыл Бобров.

Пришлось бить всерьез. Тот молча сопел, глотал красные сопли и терпел. Андрей прекратил воспитательный процесс, сел в кресло и подождал, пока Серега немного очухается. Сказал с усмешкой:

– А ты терпеливый.

Бобров сел и выдохнул:

– Сука...

– Ну что, продолжим? Или поговорим?

– А че я сделал-то?

– Где деньги?

– Какие деньги?

– «Газель» твоя?

– Какая «Газель»?

– Значит, не прояснилась память? Придется продолжить.

– Да хоть убей!

Пришлось бить еще. Они были в разных весовых категориях, поэтому Сереге ничего не оставалось, как терпеть. Сопротивляться он не мог и не имел права. А драка – это такая же заразная штука, как, к примеру, игра в карты. Стоит в нее втянуться, как появляется азарт. У Котяева уже и рука заныла, и фаланги пальцев были разбиты в кровь, а он только вошел во вкус. Освобожденный из подсознания инстинкт, тот самый зверь, которого лучше не будить, проснулся и расправил могучие плечи. В глазах потемнело, появилась сладостная дрожь во всем теле, упоение собственной силой. Он уже не задумывался о последствиях и, в самом деле, мог сейчас убить. Серега тоже это почувствовал, потому что, выплюнув пару зубов, прохрипел:

– Хватит.

– Значит, созрел до разговора.

Он с трудом унял дрожь и вновь уселся в кресло. Серега, не поднимаясь с пола, подтянул колени к груди и завыл:

– Ты хоть скажи, от кого прише-е-е-ел...

– А разница есть?

– Сколько? – простонал Серега.

– Четыреста тысяч, я же тебе сказал. А... Понял! Ты многих кинул, но пришел я один. Так? Слушай сюда. Гони четыре сотни и сваливай отсюда. Понял? Но если я узнаю, что ты вернулся...

Серега молча поднялся и, пошатываясь, направился к платяному шкафу. Он сидел в кресле и видел дрожащие плечи Боброва: тот отсчитывал деньги. Потом подошел, протянул сверток.

Котяев взвесил сверток в руке и спросил:

– Сколько здесь? Четыреста?

– Пятьсот.

– Почему пятьсот?

– Сотку тебе.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! И что делать? Бобров понял его колебания по-своему.

– Завтра меня уже здесь не будет.

– Лады.

Он поднялся, засунул сверток за пазуху и направился к двери. Бобров проводил его настороженным взглядом.

Сев в машину, он достал из кармана мятый лист бумаги и набрал номер мобильного телефона заказчика.

– Вас слушают, – важно ответили ему.

– Это Котяев.

– Ах, Андрей Митрофанович... – сразу сменил тон его собеседник. Ему же хотелось покончить с этим как можно скорее.

– Дело сделано.

– Отдал? – выдохнул Павел Андреевич.

– Да.

– Вы знаете шашлычную на углу Карла Маркса и бывшей Ленина?

Он вздрогнул.

– Да, я туда захожу.

– Давайте через часик встретимся там. Вам удобно?

– Да.

– Ну и ладушки.

Жизнь Андрея Котяева в последнее время описывала круги, и все вокруг одного. Вокруг Алины Вальман и мест, с ней связанных. Случайность это была или кем-то подстроено, он пока не знал и старался об этом не думать. Хотелось покончить с неприятным делом как можно скорее, поэтому и согласился на шашлычную: недалеко и место знакомое. Прежде чем ехать туда, он достал из кармана сверток с деньгами и отсчитал четыреста тысяч. Купюры были пятитысячные и все – новенькие.

Остальные деньги, не глядя, он сунул обратно в карман. На душе было гадко, поэтому, приехав в шашлычную, первым делом заказал двести водки. Павел Андреевич еще не появился, он же намеренно приехал раньше, чтобы успеть поднять настроение при помощи спиртного до того как подойдет заказчик. После пары рюмок стало легче.

И тут он увидел, что в дверях появился Павел Андреевич. Тот сразу заметил могучую фигуру Котяева за одним из столиков и колобком покатился туда. На лице была все та же масленая улыбочка:

– Здрасьте.

– Сади... тесь. Водочки?

– Нет, спасибо, – отказался Павел Андреевич. – Я, видите ли, за рулем.

– Я тоже.

– Ну, так вы закон, вам можно-с. А я, знаете ли, опасаюсь.

– А Леха? – подмигнул он. – Друг мой, капитан. Небось, выручит.