Сьюзан Конант - Пес, который говорил правду

Замок в двери дома Элейн Уолш так до сих пор и не сменили. Кевин Деннеги отказался рассказать мне хоть что-нибудь о компьютерных файлах, найденных в кабинете Элейн. А когда я попросила у него копию предсмертной записки Донны Залевски, он долго уклонялся и выкручивался, в общем, вертелся как уж на сковородке.

Полиция явно экономила на отоплении и уборке бывшего дома Элейн. Было холодно… и пахло в доме, как в холодильнике, который не открывался неделями. Пыль лежала толстым серым слоем. Спальня Элейн была на втором этаже: голая, без простыней и матраса, кровать, шерстяной шарф валяется на полу… Рядом ванная, выложенная белым кафелем. А дальше — то, что я искала: маленький кабинет без единого окна. Любая другая женщина на месте Элейн использовала бы такое помещение как кладовку. В кабинете висели книжные полки, стоял стул, принтер «Панасоник», письменный стол с лампой суперсовременного дизайна, похожей на гуся с длинной шеей, и компьютер Zeos 286.

Из ящиков стола было вынуто все, кроме разной канцелярской мелочи: ручек, карандашей, скрепок… Все дискеты Элейн полиция забрала с собой, но компьютер они оставили. Если бы Элейн знала, как мне нужен новый компьютер и как хорошо у меня будет Кими, уж конечно, она бы завещала мне свой Zeos 286! Этой мыслью я себя оправдывала, просматривая, что записано на жестком диске компьютера Элейн. Она работала в редакторе «Уорд-Перфект», но не закрывала файлы. Их, правда, было немного. Видимо, Элейн не имела привычки хранить в компьютере записи, касающиеся ее пациентов. Некоторые файлы были главами новой, недописанной книги. Некоторые содержали письма. Два письма были адресованы Джоэлу Бейкеру. На первом стояла дата двухмесячной давности:

Уважаемый доктор Бейкер!

В ходе лечения у меня одной из ваших бывших пациенток, Донны Залевски, возникли серьезные вопросы этического характера. Речь идет о вашем поведении с пациенткой.

Прошу вас встретиться со мной по вышеуказанному адресу и обсудить этот серьезнейший вопрос.

Она сама назначила день и время и не интересовалась, удобны ли они Бейкеру. Второе письмо было написано дня за два до смерти Элейн:

Уважаемый доктор Бейкер!

Ваш неудовлетворительный ответ на мою просьбу, последовавшая затем смерть Донны Залевски и необходимость предотвратить подобные случаи в будущем — все это не оставляет мне другого выбора, кроме как сообщить информацию, которая стала мне известна, в соответствующую комиссию Ассоциации психологов Массачусетса.

Я считаю своим профессиональным долгом сделать так, чтобы ни один клиент не оказался неподготовленным к «сюрпризам», которые может преподнести ему его врач. Ради ваших пациентов, а также в надежде, что вы примете соответствующие меры, я откладываю свое сообщение в Ассоциацию психологов на десять дней, считая день написания этого письма.

— Я все понимаю насчет твоей профессиональной этики, — сказала я Рите. — Понимаю и сочувствую, как говорится. Конечно, если бы я пошла к психотерапевту, я бы не хотела, чтобы он или она рассказывали о моих проблемах направо и налево, даже после моей смерти. Даже если бы я умерла естественной смертью. Но я же не предлагаю тебе опубликовать все это. И я не Кевин Деннеги. И эта история не из тех, которыми могла бы заинтересоваться «Собачья жизнь».

Рита сидела, поставив локоть на мой кухонный стол, и, растопырив пальцы, как гребнем, «расчесывала» волосы. Она была бледна и кусала губы. Эти застарелые дурные привычки все равно проявляются, когда нервничаешь, сколько бы Рита ни занималась психотерапией и аутотренингом.

— Я не представляю себе, что делать, — сказала она, взяв распечатку первого письма. Я напечатала оба и принесла к себе домой. — На это письмо он, судя по всему, не ответил, по крайней мере не встретился с ней, как она предлагала. Не понимаю. Ничего не понимаю.

Я взяла копию второго письма:

— Тут написано: «неудовлетворительный ответ». Получается, что он ответил, но ей не понравилось как. Возможно, он просто позвонил ей и сказал, что не делал ничего такого. Если он правда невиновен, разве не естественно для него было поступить именно так? С чего бы ему тогда было выполнять распоряжения Элейн и являться по команде, куда и когда она пожелает? Это первое письмо выглядит как повестка. Если бы мне кто-нибудь прислал такое, знаешь, что я сделала бы, закончив читать? Позвонила бы и спросила: что, черт возьми, происходит? А ты разве не поступила бы так же?