Анна и Сергей Литвиновы - Через время, через океан

И Надя вздохнула:

– Ладно. Я поднимусь. Только совсем ненадолго.

...Подъезд в доме балерины оказался абсолютно барским – с широченной мраморной лестницей, зеркалами, пол устлан ковром. Вход сторожил военной выправки консьерж. Он кивнул бабке, мазнул внимательным взглядом по Наде. Подозрительно спросил:

– Девушка с вами?

– Да, – с достоинством кивнула старуха. И зачем-то добавила: – Ее пригласила Лидия Михайловна. Лично.

Страж больше никаких вопросов задавать не стал, снова уткнулся в кроссворд. А когда поднялись на скоростном, явно позднейшей постройки лифте на пятый этаж, оказалось, что их встречают и здесь. Дверь квартиры распахнута, о косяк опирается дядька – какой-то весь рыхлый, неприбранный, нескладный. Но глазенки цепкие, и рот кривится недовольно.

Старушенция так и бросилась к нему. Ласково – и немного заискивающе – пропела:

– Познакомьтесь, Егор Егорович. Это... это... – В бабкином взгляде мелькнула паника.

Ну, конечно. О своих горестях она повествовала охотно, а именем человека, который ей помог, даже не поинтересовалась.

– Надя, – пришла на помощь Митрофанова.

– ...Надя... она просто спасла меня сегодня. Мне стало плохо, и Надя помогла мне добраться домой, и...

– И вы, доверчивая моя, конечно, пригласили ее на чай, – ухмыльнулся неприятный мужик.

Наградил Митрофанову еще одним испытующим взглядом, но не посторонился. И обратился уже к ней:

– Значит, очередная шустрая девушка – в этот раз по имени Надя. А фамилию вашу, любезная Надя, позвольте узнать?

Да что он себе позволяет, этот мерзкий тип?

Надя (получилось не очень-то вежливо) сбросила бабкину руку со своего предплечья. Пробормотала (любимую, кстати, фразочку Димы Полуянова):

– А ПИН-код к моей кредитке вам не нужен?

Вот так всегда: поможешь – а тебя еще и оскорбят.

Бежать отсюда, и как можно быстрее.

А когда повернулась к лифту, вдруг услышала за своей спиной властный голос:

– Подождите.

Голос был женским, и таким непререкаемым тоном могла говорить только звезда. И Надя, конечно, не выдержала – обернулась. Хоть она и уходит, но все равно любопытно хоть посмотреть – вживую! – на легендарную Крестовскую...

И аж глазами захлопала: потому что увидела настоящую королеву. Идеальной осанки, с безупречной прической, тонкой кости руками, уверенным взглядом. В первую секунду ей показалось: женщине лет пятьдесят, не больше. Лицо почти без морщин, белоснежные зубы, а главное – улыбка. Молодая, веселая.

Женщина надменно бросила противному Егору Егоровичу:

– Иди в дом.

И тот как-то сразу сдулся, послушно исчез в недрах квартиры.

А Наде королева протянула руку:

– Я – Лидия Крестовская.

– Очень приятно... – пробормотала девушка.

– Прошу вас, проходите, – светски пригласила балерина.

А едва Митрофанова сделала шаг в прихожую, танцовщица произнесла:

– И скажите наконец кордебалету, чтобы начинали.

– Что?.. – пискнула Надя.

Увидела, как домработница бросает на нее из-за спины балерины умоляющий взгляд и машет рукой: соглашайся, мол!

– Сколько можно возиться! – капризно сказала Крестовская. – Мой выход через три такта, а эти девицы до сих пор не на сцене!

И Наде ничего не оставалось, как пробормотать:

– Да, хорошо, я скажу.

Вот влипла! Балерина-то, похоже, в маразме!

– Извините, пожалуйста, но мне надо идти, – твердо произнесла Надежда.

Домработница же спокойно сказала, обращаясь к своей хозяйке:

– Ты все путаешь, Лидочка. Спектакля сегодня нет, мы с тобой дома, и эта девушка, Надя, наша гостья.

– Да, да... – пробормотала балерина, будто просыпаясь. – Мы дома, и я больше не служу в театре... И Виктора нет...

Она сразу как-то состарилась, сгорбилась, поникла.

И вдруг спросила Надю уже совершенно другим, будничным тоном:

– Тогда попробую догадаться. Моей любимой экономке, наверно, опять стало плохо на улице? И вы, добрая душа, помогли ей домой добраться?

А потом ласково, по-матерински, обняла Надю за плечи и виновато проговорила:

– Спасибо вам за Люську. И – простите меня... Сами понимаете: годы. Я не сумасшедшая, нет. Я просто иногда забываюсь. – И, тревожно взглянув в Надино лицо, добавила: – Но вы ведь не испугались? Не уйдете? Выпьете с нами чаю? Вы не беспокойтесь: со мной такое не часто бывает, и я совсем не в маразме, и очень люблю гостей, и хотела бы еще раз выразить вам свою благодарность за Людмилу...

И такая в ее голосе звучала тоска, такое одиночество, что у Нади аж горло перехватило.