Ольга Хмельницкая - Из бутика с любовью

– Вероника, ну как же вы ему отказали? – спросила парикмахерша, высунувшись из двери парикмахерской, – может, еще не поздно?

– Я думаю, это был не мой человек, – сказала Вероника, внутренне зарыдав.

Потом она пошла в «Евросеть».

Он лежал ничком, обхватив руками могильный холмик. Из холмика торчал поникший пластиковый цветок. Евгения бросилась к Петру. Наполовину выпитая бутылка коньяка валялась рядом, ломая сходство со сказкой «Аленький цветочек». Петр не дышал. Евгения наклонилась, прижалась к груди ухом и попыталась уловить биение сердца. Потом сделала безуспешную попытку нащупать пульс.

– Встань, пожалуйста, – пробормотала она.

Петр не шевелился.

Тогда Евгения схватила его за ноги и поволокла к выходу из кладбища. Голова Петра прыгала по кочкам, застревала среди зарослей календулы, ломала аспарагус.

– Пошто мертвецу покою не дадите? – сказал встречный бомж и посмотрел на небо. – Видите, он желает остаться на кладбище. Обрести, так сказать, последний приют.

– Ты бы помог! – прокричала Евгения Витальевна, сбрасывая туфли, которые глубоко вонзились каблуками в кладбищенскую почву.

– Не хочу портить карму, – ответил бомж, – Петруша хотел отойти в лучший мир, я ему говорил, что коньяк, может, паленый, а он и давай его с радостью пить. Выпил и упал замертво.

Евгения потащила Петра дальше, заливаясь слезами.

– У него на тебя была одна надежда, – продолжал бомж, – пойду, мол, жить к Евгении, раз я ей нужен, пожертвую собой, сделаю хоть кого-то счастливым. Раз уж сам не могу быть счастлив. А оно вон как! Слыхал я, вы из-за морковки поссорились.

Бомж пошел дальше, отпивая из бутылки. Вскоре его спина исчезла среди крестов и молодых деревьев. Евгения же пятилась, пятилась и не заметила свежую могильную яму.

– Ааааа!

Она полетела вниз и приземлилась на мягкую глинистую землю. Сверху тяжело обрушилось тело Петра. Только тут Евгения, отплевываясь от земли, забившейся в рот, догадалась позвонить в «Скорую помощь» и службу спасения.

Сильно накрашенная Вероника стояла в очереди в «Евросеть» и с каждой секундой чувствовала себя все менее и менее умной.

«Он не придет, – думала она, – вероятность ноль целых ноль десятых. Я это делаю для того, чтобы хоть что-то делать. Чтобы не сидеть в квартире и не рыдать. Все равно мне никто больше не нужен».

Вероника стояла, ничего не видя из-за слез.

– Скажите, девушка, а если терминал выключен, деньги с его помощью можно положить на телефон или нет? – спросил сзади знакомый голос.

Вероника повернулась и с силой схватила его за грудки.

– Ой, дорогая, это ты, – пролепетал он.

– Как тебя зовут? Плюс говори, где живешь, – шепотом заорала она.

Он улыбнулся.

– Не скажу, – сказал он. – Потому что это тебе не нужно. А нужно завтра утром умыться и пойти на работу. Там у вас есть такой Игнатьев. И вот он через восемь месяцев станет твоим мужем.

Вероника стояла, открыв рот. Мужчина попятился, вышел из «Евросети» и пропал.

Дима и Марина стояли в магазине предметов интерьера.

– Это произошло здесь, – сказал Дима.

Он посветил ультрафиолетовой лампой на пол. Там засветилось несколько пятен.

– И на пол попало, – сказала Марина. – Тоже замывали.

К ним спешила консультант – та самая, что продала им буфет и ширмы. Она была сама любезность.

– Еще хотите чего-то купить? – широко заулыбалась она.

Дима повернулся к ней.

– Мы хотим знать, почему на полу следы крови, – сказала Марина.

Улыбка медленно сползла с лица консультанта.

– Что? – спросила она.

– Плюс следы крови есть на ширме, которую мы купили. Откуда они?

Консультант пятилась, хватая ртом воздух. Марина поднесла к уху телефон.

– Майор, приезжайте, – сказала она, подождав, пока Валерианов высморкается, – магазин «Красивая жизнь» в торговом центре. И криминалистов возьмите.

Она отключила связь.

Евгения звонила и звонила, но, когда она говорила, что сидит в яме на кладбище и точно не знает, где именно эта яма находится, ей говорили, чтобы она перестала издеваться над людьми, и вешали трубку. Пару раз угрожали сдать ее в милицию, Евгения радостно соглашалась, но угрозы так и оставались угрозами.

Она попыталась взобраться вверх по крутой стенке, но это было решительно невозможно. Затем у Евгении Витальевны появилась мысль, что надо обрушить одну стену, сделав яму менее глубокой, но на дне лежал Петр, и Евгения не решилась выбираться путем частичного обрушения. Тем более она помнила, чем это закончилось на пляже, где Петр и его тогда здравствующая молодая супруга выстроили стенку от солнца.