Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив

– Подумал?

– Да!

– Хочешь сделать заявление?

– Да.

– Дать бумагу!

– Да!

– Молодец!

– А на чье имя писать заявление? – спросил Скударь.

Следователь сказал, что на его имя.

– А можно на имя генпрокурора?

– Можно!

Заявление было кратким.

«До выяснения всех обстоятельств по моему делу, прошу оставить меня в одиночной камере и обеспечить учебниками для подготовки к весенней сессии. В случае затяжки следствия, на неопределенный срок, считаю возможным, Ваш (следствия), выход на руководство института с ходатайством, о переводе меня с очного отделения на экстернат.

Со своей стороны принимаю повышенные обязательства самостоятельно и углубленно изучить литературу не только в пределах учебного плана, но и по первоисточникам.

С уважением: подследственный Скударь Рюрик.»

– Пожалуйста! – он протянул листок следователю.

Никто не собирался играть с ним в кошки мышки. Следователь обиделся. Самый интересный вопрос, который услышал Скударь, был о бриллиантах.

– Куда они делись?

– Первый раз о них слышу!

– А вот девица говорит.

Но никакая девица так и не появилась на очной ставке.

Было поминутно доказано, что Скударь участвовал в ограблении бриллиантового курьера, что он его неплохо знал, что у них даже одно время был один круг общения.

– Кто?

– Понятия не имею!

– Где?

– Понятия не имею!

– За что?

– Понятия не имею!

– Выкладывай, все что знаешь.

– Ничего не знаю!

Потом появился Пижон. По его заявлению попал Скударь под следствие. Пижон со временем видно сообразил, что зря назвал Скударя. Поэтому, когда Рюрика для следственного эксперимента, посадили между двумя подсадными, и пригласили потерпевшего, Пижон мазнув взглядом по Скударю, сказал, что здесь нет того, кто его бил. Следователь возмутился.

– Вот же твои показания в больнице, по горячим следам записанные. Скударь Рюрик. Бил тебя, разбил нос, сломал ключицу и четыре ребра, нанес черепно-мозговую травму. Ты же чуть копыта не откинул.

– Ошибся. Это не он. Показалось. Тот был выше ростом и злее.

– Куда уж злее.

Скударя отвели в общую камеру и не трогали недели две. Про него словно забыли, и он сам не торопил ход событий. Если будет, что предъявить, предъявят. А так пока получалось, что он несколько месяцев сидит ни за что, ни про что.

Наконец вызвали его. Следователь, спросил, имеет ли он к ним претензии?

– Не имею.

– Благодари бога, потерпевший письменно отказался от своего заявления.

Наконец, Скударю дали подписать бумагу, в которой было сказано, что следствие по его делу, за отсутствием состава преступления прекращено. Следователь, заговорщически подмигнул Скударю.

– Однако, гусь ты! За тебя такие солидные люди хлопотали, а ты молчал. Но героя из себя не строй. Раскопали мы твой случай. Вернул ты оказывается должок этому Сидору, но если бы он не отказался от своих показаний, загремел бы ты на несколько лет в холодные края, лес валить или рукавицы шить.

Скударь молча слушал. Следователь задал последний вопрос:

– А насчет бриллиантов ты что-нибудь можешь мне по дружбе сказать? Ну хоть намеком.

Впервые за долгое время следствия Скударь выразил неудовольствие.

– Я бы вам помог, как мог, но видит бог, в это время, о котором вы говорите, я находился в общежитии. У меня есть масса свидетелей со второго курса, которым я для закрепления памяти, случайно, оставил заметную памятку на лице. Если вы им не верите, спросите тогда дежурных милиционеров. Мне только бриллиантовой собаки не хватало на шею повесить!

– Разговорился?

Что-то не склеилось у следствия. Скударь догадался, что именно. Пижон отказался. Девица, если ее нашли, тоже быстро сообразила, что ей лучше говорить, о том, что она за сто долларов поднялась наверх. Итого, вместе с поисками Пижона, вместе со следствием, у Скударя ушло на все, про все, восемь с лишним месяцев. Именно, через этот срок он появился у Арины.

Ужин был приготовлен. Арина сама все сделала: нашла посуду, приборы, застелила скатертью стол, и лишь после этого позвала Скударя. Он не вмешивался. Хочет, пусть почувствует себя хозяйкой в его доме. Он именно в таком качестве, хотел ее видеть.

– Мой дорогой! Мой ясноглазый. Я жду тебя. Мой повелитель.

Полуночная мгла была распростерта кругом. Вслушиваясь в ее голос, он чувствовал, как разгорается жар души, а сердце источает кровь. Легкие тени. Рядом любимая. Жизнь, будь ты благословенна. Смутными, необъяснимыми чувствами была сдавлена грудь.