Дик Фрэнсис - Последний барьер

В первые дни я несколько раз ловил себя на том, что по рассеянности собирался подсказать кому-то из конюхов, что нужно делать: девятилетняя привычка так просто не забывается. Меня сильно поразило, пожалуй, даже испугало раболепие, с каким все конюхи заискивали перед Инскипом, по крайней мере в его присутствии. У меня с моими людьми отношения были куда фамильярнее. Я считал, что плачу им за работу и не имею перед ними никаких преимуществ, как перед людьми, так считали и они. А здесь, у Инскипа, да и, как я выяснил позже, во всей Англии, свойственное австралийцам стремление к равенству фактически отсутствовало. Казалось, конюхов вполне устраивает, что в глазах всего мира по отношению к Инскипу и Октоберу они являются людьми второго сорта. Мне это казалось невероятным, недостойным и постыдным. Но свои мысли я держал при себе.

С другой стороны, именно потому, что в Австралии я работал и общался со своими людьми почти на равных, я довольно легко растворился среди конюхов Инскипа. Я не чувствовал никакой отчужденности и с их стороны, никакого стеснения со своей.

Инскип приставил меня к трем новым лошадям, и это был совсем не лучший вариант, потому что с ними я нескоро попаду на скачки. Во-первых, на скачки они не записаны; во-вторых, просто к ним не готовы, на их тренировку уйдут недели, и это в лучшем случае. Я носил лошадям сено, таскал воду, чистил денники, скакал на них во время утренней проездки, а сам все думал, как бы развязать себе руки.

В мой второй вечер около шести часов с гостями появился Октобер. Инскип, зная о визите, заставил всех как следует побегать, чтобы не ударить лицом в грязь, и лично проверил, все ли в порядке.

Каждый конюх стоял возле той из своих лошадей, чей денник был ближе к началу конюшни. В сопровождении Инскипа и Уолли Октобер и его друзья шли от одного денника к другому, перебрасывались шутками, посмеивались, обсуждали лошадей.

Когда они подошли ко мне, Октобер быстро взглянул на меня и спросил:

— Новенький?

— Да, ваша светлость.

Казалось, он тут же забыл обо мне, но когда я запер на ночь первую лошадь и ждал возле денника второй, Октобер подошел к ней, похлопал по холке и пощупал ноги. Потом выпрямился и подмигнул мне, как последний шалопай. Я стоял лицом к людям и с трудом сумел сохранить кислую мину. Он, чтобы не засмеяться, достал платок и громко высморкался.

Прямо сцена из комедии «Плаща и шпаги». Только мы оба — дилетанты.

Когда гости ушли, я, поужинав, отправился вместе с двумя конюхами в Слоу, посидеть в баре. После первой кружки пива я поднялся и пошел звонить Октоберу.

— Кто говорит? — спросил мужской голос. После секундного замешательства я сказал:

— Перлума. — Этого, конечно, будет достаточно. Через минуту он взял трубку.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — ответил я. — На местной телефонной станции нас могут подслушать?

— Наверняка сказать трудно. — Он помолчал. — Откуда вы звоните?

— Из телефонной будки в Слоу, на вашем конце деревни.

Он задумался.

— Вы можете сказать, что вам нужно?

— Могу, — ответил я. — Справочники за последние семь или восемь сезонов и любую возможную информацию по нашим одиннадцати... подопечным.

— Что-нибудь еще?

— Да, но это не по телефону.

Он помолчал.

— За конюшней есть ручей, он стекает с холма. Будьте около него завтра после обеда.

— Хорошо.

Я повесил трубку, вернулся в бар и снова занялся пивом.

— Что-то долго тебя не было, — сказал Пэдди, один из конюхов. — Будешь догонять — мы уже вторую опрокинули. Чего ты делал-то? Надписи в сортире читал, что ли?

— В сортире есть чего почитать, — заметил второй конюх, простоватый деревенский малый лет восемнадцати. — Я даже там многого и не понял.

— Вот и хорошо, что не понял, — одобрительно отозвался Пэдди. В свои сорок он вел себя с молодыми конюхами по-отечески.

Пэдди и Гритс спали на соседних со мной койках. Гритс — настоящий телок, Пэдди же — быстрый, крепко сбитый ирландец, из тех, что все видят и все примечают. Я понял это с первой же минуты, когда водрузил на кровать чемодан и начал доставать из него свои вещи, спиной чувствуя бдительный взгляд Пэдди. Хорошо, что Октобер настоял на полной смене моего туалета.

— Скукота тут сегодня, — уныло протянул Гритс. Но тут же расплылся в улыбке. — Зато завтра получка.

— Да, завтра тут будет народу битком, — согласился Пэдди. — Притащится Супи и вся грейнджеровская компания.

— Грейнджеровская? — переспросил я.