Марина Серова - Млечный путь

– Кто это сделал, мы узнаем очень скоро, – успокоил его Россошанский. – Вот Вячеслав окончательно придет в себя и все расскажет.

– Если только он вообще знает этого человека, – добавил Родион. – Может быть, это вообще какой-то случайный грабитель.

Все помолчали, повздыхали и начали расходиться.

– Артем, а ты давай отправляйся лечить свои зубы и потом сразу домой, – зашипела Людмила на брата, выпроваживая его из кабинета. – Я тебя прошу сегодня не шляться по клинике и не мешаться. Видишь, что здесь творится!

Артем вяло отмахнулся от сестры и последовал за позвавшим его врачом в коридор. Все вышли из кабинета и отправились по своим делам.

Мы с Перетуриным сели в машину. Тут же к нам присоединился Россошанский, вышедший на улицу с сигаретой в руке.

– Ну что, вы думаете, ваш план сработал? – обратился он ко мне.

– Должен сработать. И дальше давайте действовать так, как договорились. Вы пока последите здесь и сразу же сообщите мне на мобильный, если он отправится не домой, а куда-то еще.

Россошанский кивнул.

– А может быть, денег уже нет? – помолчав, спросил он. – Как тогда поступим?

– Деньги есть, – уверенно заявила я. – По крайней мере, большая их часть должна быть на месте. Ему нельзя было в эти дни настолько светиться и выдавать себя.

– Ну ладно, посмотрим, – махнул рукой Россошанский. – Давайте езжайте. Адрес помните?

– Помним, – ответила я.

– Ну, удачи.

Родион завел мотор и повел машину по знакомому уже адресу. Ехать пришлось минут пятнадцать, наконец Перетурин сказал:

– Ну вот, приехали. Где только мы расположимся?

– Вон там, – показала рукой я. – Нас не видно, а мы сможем вести наблюдение.

Родион заехал в переулок, загнал машину за гараж и заглушил мотор. Вскоре после этого позвонил Россошанский и сообщил, что объект сел в автобус и направляется, скорее всего, в сторону своего дома, поэтому нам лучше продолжать наблюдение. Я ответила, что все поняла, что большего пока от Эдуарда не требуется, и отключила связь.

Родион понимающе кивнул и откинулся на спинку сиденья, не переставая внимательно следить за пятиэтажным домом. Примерно через полчаса к второму подъезду торопливой походкой прошагал Артем Омельченко. Он был явно взволнован, по сторонам не смотрел и шлепал к дому прямо по лужам – ночью прошел дождь. Резко рванув на себя подъездную дверь, Артем скрылся внутри.

Я набрала номер капитана Арсентьева и быстро доложила ему обстановку, после чего обратилась к Перетурину:

– Теперь сидим и просто ждем, когда он выйдет. Скоро подъедет Арсентьев.

Капитан появился минут через пятнадцать. С ним были двое оперативников, которые остались стоять возле машины. Сам же капитан сел в мою и спросил:

– Ну как?

– Нормально, он пришел. Думаю, что скоро появится.

И точно, через некоторое время Артем вышел из подъезда. В руках он нес небольшую спортивную сумку.

– Это наверняка та самая сумка, – проговорил Перетурин, во все глаза следя за парнем. – Та, с которой в тот день уехал Вячеслав.

– Что ж, все, как я и думала, – кивнула я и посмотрела на Арсентьева.

– Пора, – произнес он, подталкивая Перетурина.

Родион завел мотор и потихоньку выехал из переулка. Оперативники двинулись в ту же сторону. Омельченко стоял возле дороги и ловил машину. Арсентьев вышел из машины, а двое его подчиненных быстро подскочили к Артему и, пока тот не успел среагировать, быстро скрутили ему руки. Омельченко завертел головой, задергался, пытаясь отбросить сумку, но оперативники держали его крепко, а один из них уже защелкнул на его запястьях наручники.

Арсентьев открыл «молнию» на сумке, и все увидели туго перетянутые пачки денег.

– Надеюсь, что все на месте, – облегченно произнес Перетурин и, не удержавшись, вдруг с силой двинул Омельченко кулаком в челюсть, бросив: – Это тебе за все твои подвиги!

Омельченко охнул, и Родион тут же залепил ему по другой щеке. От сильного удара Артем едва устоял на ногах и чуть не упал.

– Прекратите! – вмешалась я. – Мы свое дело уже сделали, теперь нужно отправить его в отделение.

Омельченко-младшего погрузили в милицейскую машину, и все поехали к Арсентьеву.

Капитан Арсентьев сидел в своем кабинете за столом, и вид у него был весьма довольный. Кроме него, в кабинете находились Родион, я, Эдуард Россошанский, вызванная специально Людмила и Артем Омельченко. Людмила была очень взволнована. Она не понимала, что происходит, постоянно пыталась вмешаться, что-то сказать, спросить, апеллировала к своему брату, который только угрюмо молчал. Арсентьев несколько раз призвал девушку успокоиться и не мешать. Я молчала, так как понимала, что Людмиле и так скоро предстоит все узнать, и новости эти будут для нее нерадостными.