Райдо Витич - О чем поет ночная птица

— Сейчас опять пойдут, — прошептал Носик, напряженно вглядываясь в движение за камнями.

— Приготовились, — бросил Зеленин, занимая позицию. Пять минут передышки — считай ничего и целое царство. По камням шалая пуля вжикнула, срезала кожу над бровью.

Твою!!… Только крови в глаза и не хватало! — отер наспех и дал очередь в ответ.

Заклацало так, что головы не поднять. Шквал. Стволов семьдесят их пасут, не меньше. Куда шестерым против такой кодлы?

— Ааааа…. Суки!!….

С матом начал палить Улан, выковыривая пулями из камней жизни духов.

Володя выл, но стрелял, Кобра методично и точно укладывал цели, Носик бубнил что-то под нос и отбрехивался короткими очередями. И вдруг смол, сник, ткнулся в камни и сполз. Рус к нему — поздно, мертв. Глаза открыты, будто видит еще что-то, а во лбу аккуратная дырочка и тонкая полоска крови к брови ползет.

— Твари!! — выдал очередь Зеленин. Последнюю свою гранату достал и за камни. Грохнуло. С минуту еще поогрызались в ответ и опять тихо стало.

— Э, рус, злой такой, да?! Хады сюда, гаварю! — послышалось.

— Чего они тянут? — прошептал Рус, не понимая маневры боевиков. Чего проще убить шестерых? Гранатами закидал и привет. Но нет, тянут, тянут. Загнали их как крыс в угол, в кольцо взяли и давай на «волынке» играть: то бой, то тишина, то «сдавайтесь», то шквальным огнем утюжат.

Улан аккуратно переложил тело убитого товарища на камни рядом с Шалимом, посидел над ним и на Кобру покосился:

— Курить есть?

Тот головой мотнул — час назад последнюю папироску по кругу пустили. Все, теперь хоть уши пухни.

— Нас же не могут бросить, не могут! — запричитал Володя.

— Рот закрой! — цикнул на него Руслан, сел рядом с парнями. Рожу оттер от крови и пота и бросил. — Уходите. Старой тропкой вниз. Там их немного, пятерка от силы.

— Командир…

— Рот закрыли!… Я приказываю уходить! Шансов мало, но здесь их совсем нет.

— Тогда уходим вместе.

Зеленин головой мотнул:

— Тогда смысла уходить нет. Кто-то должен остаться и прикрыть вас, вызвать огонь на себя. Это буду я. И все! Не рассуждаем! — прикрикнул, видя, что Кобра рот открыл для возражения. — Это приказ!… Кобра — первый, Володя — второй, Улан — третий.

Бойцы обменялись тяжелыми взглядами и, Улан достал запасную обойму:

— Пригодится вам, товарищ лейтенант.

— Вам тоже, — сглотнул. Страшно было, так страшно, что внутри инеем все покрылось. — Гранату лучше дай.

И дернул жетон с личным номером с горла, в ладонь Кобры вложил:

— Теперь ты старший в группе.

Тот зубы сжал, так что скулы побелели. Жетон в кулаке зажал и бросил уверенно:

— Встретимся, браток.

Зеленин на камни залег, а ребята ужами вправо по расщелине скользнули.

И началось.

Ушли, не ушли его бойцы — не знал, не думал — некогда было. Лупил по камням, только искры сыпались. Одно понимал: лучше умереть, чем в плен, лучше погибнуть самому, чем своих бойцов терять.

— Выйдут, обязательно выйдут! — цедил, пристреливая высотку.

А потом взрыв и тишина.

Глаза открыл и понял — плен.

Перед носом армейский ботинок, только не схватишь его, не повалишь — руки связаны. Голову поднял и застонал, в траву жухлую лбом ткнулся, зубами скрипя — Арслан.

Никто группу Зеленина не сдавал — сам Рус ее продал…

За два часа до выхода на точку

— Руслан, — заглянул в палатку лейтенант Попов. — Там тебя хачик какой-то спрашивает.

— Что за хачик?

— А я знаю? Спасибо скажи, что не помяли, а то ребята хотели. Пер же прямо на блок пост. Придурок!

И скрылся.

Зеленин свернул недописанное письмо матери, в карман сунул. Автомат прихватил и двинул к посту.

— Тьфу, ты, — сплюнул, узрев белую рубаху Арслана. Опять как на сдачу экзамена вырядился! Ну, что неймется? Точно смерти ищет, ж-жених! Не свои, так чужие снимут, грех по такой цели не пальнуть. — Пропусти его, — приказал караульному.

— Не положено, товарищ старший лейтенант.

— Сюда пропусти, елы! За заграждение, а не в расположение! Ну? — поторопил, пнув по щиту с колючкой.

Караульные пропустили Дагаева, умыв офицера недовольными и осуждающими взглядами. Но Руслан их не заметил — на Арслана смотрел. Бел тот был, как его рубашка.

— Здорово, — ладонь пожал и на ящики кивнул: садись. Сигареты достал, протянул Арслану. — Случилось что?

Мужчина папироску взял, размял в руке и вздохнул:

— Хреново просто.

— А! — хмыкнул Зеленин. — Не тебе одному. А чего хреново-то? — прищурился затягиваясь. — Колись, не мудри. По лицу вижу, случилось что-то.