Райдо Витич - Синдром синей бороды

Телефон смолк, давая девушке возможность встать, и опять зазвонил.

`Придется взять трубку' — вздохнула и шагнула к аппарату, как к ступенькам эшафота:

— Алло?

— Лика? Ты еще спишь? — голос хозяйки был, как всегда сдержан и сух. Хотя по отношению к другим — ровен, мягок и нежен, как их персидский палас ручной выделки.

— Здравствуйте. Нет, Вероника Львовна, не сплю.

— Хорошо. Тогда я хотела бы, чтоб ты подъехала через час. Да, ты что-нибудь планируешь на ближайшие 2–3 недели?

— Э-э-э, — странный вопрос.

— А конкретно?

— Нет, ничего не планирую, — `Разве что на Барбадос да Ямайку отправиться. С помощью Саббатини' — подумала, но понятно, промолчала.

— Прекрасно. Хотела предупредить тебя об увеличении объема работы и соответственно времени. Ты будешь, нужна каждый день. Тариф тот же. Придешь, поговорим.

Лика не успела выдавить и `а'? Как трубка противно загудела.

Поговорили…

`С чего это Грекова мои трудодни увеличивает? — озадачилась девушка.

`Другая бы не озадачивалась, а порадовалась — дополнительная работа, дополнительная оплата! — одернула себя тут же: `Нет, я точно — ненормальная'.

Но если повторять это с утра до вечера, то и любой нормальный с ума сойдет.

Собраться Лике, что подпоясаться. Джинсы, футболка, куртка, кроссовки — готова. Пара взмахов щетки по волосам и вперед.

Осень. Раньше она не любила это время года: холод, слякоть, грязь, печаль опавших листьев. Но последние года два или три смотрела на смену времен года по иному, не как на медленное, но верное умирание, а на благотворный сон. Как человек засыпает после тяжелого дня, так природа устав от феерии лета, снимала свои наряды, готовясь к ночи- зиме.

Лика шла к остановке и жмурилась, с наслаждением вдыхая стылый, влажный запах осени: тонкий запах опавшей листвы, дождя и продрогшей земли. Девушка радовалась за деревья, газоны, аллейки — они готовится к отдыху. `Приятного вам сна, добрых зимних сновидений', - пожелала с улыбкой кленам у дороги, сиреневым кустам у жилых домов, величавым тополям у остановки.

И запрыгнула в маршрутку. Вовремя. На небе, словно какой-то озорник открыл кран. Осенний ливень опустил водную завесу над городом.

Лика смотрела в окно. В серых, пастельных тонах ненастья, что стучалось в стекло, ей почудился размытый силуэт. Струйки чертили, словно карандаш живописца, набрасывая эскиз портрета незнакомца — вот лоб, вот прямой нос, почти идеальная форма губ и высокий ворот распахнутой куртки, широкие плечи. А главное глаза — мудрые и усталые. Мужчина лет сорока.

`Интересно, кто-нибудь еще видит его? — покосилась девушка на соседку. Та дремлет, ничего не замечая. Молодой парень слушает плеер. Пожилая женщина переговаривается со старичком, обсуждая тяготы пенсионной жизни. И никому нет дела до портрета на стекле. Как впрочем, и до дождя, и до друг друга.

Лика пригляделась внимательней: может чудится? Нет, на месте портрет, и более четкий, чем был полминуты назад.

`Кто ты? Что тебе надо? Нужна помощь? — спросила у мужчины. Тот словно улыбнулся и прикрыл веки. На правой щеке образовалась ямочка, и в тот же момент капля воды слезой скатилась из глаза. Портрет исчез, размылся неровными линиями стек по стеклу.

Как раз, когда Лике пора выходить.

Она зябко поежилась: `жалко — зонт не взяла'.

Хотя до метро два шага. А пока она будет трястись в вагоне, дождь может и закончиться. Ливни явление кратковременное.

Только она зашла в подъезд, как столкнулась с Грековым старшим.

— Лика? — спросил он притормозив. Глаза широко распахнулись, выдавая удивление. Девушка не сдержала улыбки для милого человека:

— Доброе утро Егор Аркадьевич.

— Доброе утро, Лика. Ты к нам? Почему так рано?

— Вероника Львовна просила.

— А-а. Да. Совсем забыл, — улыбнулся. А девушка залюбовалась его улыбкой: искренней, доброй. Теплая ладонь мужчины легла на затылок Лики, губы прикоснулись ко лбу. — У тебя все хорошо?

— Да, — доверчиво прислонилась к его плечу. Тепло и уют, что дарили ей эти редкие минуты близости, были сравнимы разве что, с нирваной. Девушка ощущала себя нужной, любимой — счастливой.

И вздохнула: ему и ей нужно идти на работу. Отодвинулась и, запечатлев ответный поцелуй на гладковыбритой щеке, перекрестила мужчину:

— Храни вас Бог и Ангелы-Хранители.

Егор Аркадьевич рассмеялся и, качнув головой, легонько подтолкнул Лику к лифту:

— Через час увидимся. Беги.

В квартире Грековых стояла тишина. Не удивительно: Егор Аркадьевич ушел на работу, Ярослав в школе, Маша наверняка еще спит. У нее ангина: значит постельный режим, покой, витаминные чаи, книги из папиной библиотеки. Вероника Львовна наверняка в своем `храме' — на кухне. Да, дверь плотно прикрыта.