Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

- Ну ты же читать умеешь.

- А здесь вот текст из "Войны и мира" Толстого, - показала Ольга.

- Никакой логики! - развел руками Афанасий, - просто крыша едет!

Ирина его утешила:

- Да чего тут особенного? Какой-нибудь обычный трюк. Специальная бумага для мошенничества. Кому это принадлежало? Преступникам. Вот они и применяли какую-то технологию для с своих делишек. Заключат, к примеру какой-нибудь договор, а потом на листе вместо печатей и подписей вот эта галиматья. Ты что, фокусов никогда не видел?

- А ты что скажешь?

- Все возможно. Сейчас уйма неучтенных изобретений, каким-нибудь открытием мог воспользоваться кто угодно. Все эти тексты смахивают на злую шутку...

Ольгу перебила Ирина:

- Как бы и деньги не оказались шуткой.

Афанасий вытащил доллары. Купюры были пересмотрены и по всем признакам не походили на фальшивые.

- Возьми двести долларов, обменяй завтра, - попросил он Ольгу.

Это она сделала, доллары были настоящие.

Вечером следующего дня Афанасий вновь занялся бумагами. Он сидел наверху за столом, курил, когда пепел от сигареты упал на лист. И мгновенно текст исчез, на его месте появился новый, потом исчез и этот, возникли рисунки, потом чертежи и снова текст - все это стремительно, как на экране телемонитора. Он потер пальцем чуть заметный след от горячего пепла, подул на это место и все успокоилось, лист был белым. Он отложил его в сторону. Ему пришла в голову мысль поэкспериментировать с другими листами - испытать их водой, огнем, холодом... Взгляд его упал на отложенный белый лист и он вздрогнул. На нем была фраза:

"Не делай этого!"

Ему стало не по себе, он даже оглянулся по сторонам - так явственно ему показалось, что он не один. И ему как-то сразу расхотелось экспериментировать. Ночью он ворочался с боку на бок, вставал, зажигал свет, смотрел - не исчезли ли тексты. Они оставались прежними. "Не делай этого!" - читал он и снова укладывался.

У него все крутилось в голове предположение-догадка - будто с этими листами возможно установить контакт, что есть какой-то ключ ко всей этой игре. Он вспомнил об экспериментах с растениями, которые, как оказалось, имеют некую память о тех, кто за ними ухаживал или кто их ломал. А что, если и эти листы воспроизводят какую-то особую память; отсюда весь этот текстовой хаос и всяческая белиберда.

По-видимому, Афанасий очутился не так далеко от истины. Утром, когда он взялся за контрольный осмотр листов, оказалось, что тексты претерпели изменения. Трудно было точно определить все перемены, так как опять везде была явная галиматья, похожая на мышление матершинника-энциклопедиста-маразмата в одном лице. Но на том самом пострадавшем листе Афанасий увидел новую, почему-то потрясшую его своей значимостью фразу:

"Женщина - самое красивое животное, а мужчина - это шанс".

Он даже погладил этот лист за такой очаровательный тезис, потом просмотрел другие. В одном месте наткнулся:

"Кто ты, читатель? Нужен ли ты мне? Ты хочешь простых развлечений, заманчивого сюжета, и я мог бы тебе угодить: посмешить тебя или выдавить из тебя скудную слезу. Я столько времени веселил и тешил, не переставая водить тебя вокруг главного вопроса: зачем жить? Я делал это осторожно, со вниманием относясь к твоему хрупкому сознанию. Я верил в тебя, полагая, что мы единое целое и что мои хлопоты о твоем назначении не пропадут даром. Но я глубоко разочарован в тебе и в своих попытках. Я понял, нужно писать так, будто никого нет, кроме самого себя. Нет ни людей, ни издательств, ни денег, ни признания критиков, ни славы, ни почестей. Есть только я, который хочет выразить свои желания на бумаге. Но какие они - мои желания, когда на всем белом свете лишь одно мое многоопытное "я"? Я разочарован в тебе, огромный многоголовый читатель. Со мной остался другой - внимательный, отзывчивый и чуткий - сам Я, помимо развлечений и удовольствий ищущий ответ на вопрос "зачем жить?"

Далее неожиданно, безо всякого перехода следовало: "Нужно сходить в магазин, побриться, не забыть купить сигарет и бодрее, бодрее!!.

"И кому это обращение? Ко мне? - гадал Афанасий, - это и есть контакт?"

Посмотрев другие листы, он нашел вульгарные выражения, подобные тем, что пишутся в общественных туалетах на стенах и какие-то два коротеньких серых рассказа.

"Бумага терпит, - вспомнил он умное изречение, - вот только доколе?"

Вечером после работы приехала Ольга. Они вдвоем сидели под соснами и он делился своими наблюдениями.

- Здорово! - сказала она. - А что, если попробовать тебе самому написать на бумаге?