Наталья Александрова - Завещание алхимика

– Так будет с каждым, кто посмеет меня обмануть!

И смех придворных стих в ту же секунду. Каждый из свиты герцога внезапно понял, что тоже может однажды оказаться на месте старого алхимика.

А Фридрих, который присутствовал при этой сцене, подумал, верно ли он выбрал профессию…

– Это что же делается на свете! – причитал Глеб Борисович или его брат, Старыгин снова запутался в близнецах. – Что за ужасные времена настали, никому, ну совершенно никому нельзя верить!

– Что вы имеете в виду? – напрягся Дмитрий Алексеевич. – Вы думаете, что это я украл у вас солдатика? Как вы могли так подумать?! Да я сюда уже месяца два не заходил!

– Что вы, что вы! – Второй хозяин дернул своего брата за рукав. – На вас мы думать никак не можем, мы слишком хорошо вас знаем, но не просите, голубчик, и не уговаривайте, с витрины товар вам не покажем ни за что!

Старыгин пожал плечами, он и не собирался их уговаривать.

– Так же вот несколько дней назад набежала тут целая компания туристов – не то немцы, не то австрийцы, – недовольно заговорил один из братьев, – они тут неподалеку в ресторане обедали, ну и после заскочили поглядеть на наши диковинки. Удивительно беспардонная публика! Трогают все, шумят, галдят, увлеклись солдатиками этими, попросили показать. Что делать? Все же покупатели! В результате ничего не купили, а после, как стали мы обратно в витрину солдатиков убирать, одного недосчитались. Видно, кто-то из туристов как сувенир прихватил, пожалел денег на целый набор…

– Да он у нас и то неполный… – поддержал второй брат, – ну теперь если этого вернули, то, даст бог, и набор соберем…

– Что ты, Глебушка, – брат толкнул его локтем, но Старыгин уже заинтересовался:

– Откуда же вы их берете, солдатиков этих, да еще по одному?

– То-то, что по одному, – вздохнул Глеб Борисович. – Да ладно, Боренька, ему можно сказать, он свой… Понимаете, есть в городе один коллекционер, из старых еще, настоящих, профессор Переверзев. Большой специалист, но… стар стал, видит плохо и не слышит без аппарата, а как жена у него умерла, то из дому не выходит совсем. Навещает его племянник…

– Понятно, – помрачнел Старыгин.

– Старик продает с его помощью какие-то вещицы – жить-то надо, да в основном тому же племяннику денежки и идут, – также со вздохом продолжал Борис Борисович, – ну и потаскивает еще так кое-что по мелочи, пока дядя не видит… Ну, мы с ним и договорились…

– Вот оно как… – протянул Старыгин.

– И нечего так смотреть! – хором закричали братья. – Ведь профессор не сегодня завтра помрет, старый очень и больной. И тогда племянничек все по ветру пустит! А так мы хоть полный комплект солдатиков соберем и за хорошие деньги приличному человеку продадим! Сохранится коллекция-то…

Старыгин сам был коллекционером и по долгу службы общался со многими единомышленниками. Сейчас он не мог не признать правоту братьев. И вообще, его в данный момент интересовало не это.

Со смертью Никанорыча тонкая ниточка оборвалась, и теперь он мучительно думал, у кого бы еще узнать про странные картины, о которых поведала ему Лидия.

Он распрощался с братьями и вышел из магазина.

За то время, что он отсутствовал, обстановка на улице кардинально изменилась.

Час назад на Тележном бульваре было тихо и довольно пустынно, редкие прохожие заскакивали в магазины и многочисленные ресторанчики, даже на скамейках не сидели старушки и мамы с колясками. Теперь же все пространство между цветами и скамейками заполнилось людьми. Народ был специфический – молодые люди с косичками-дредами или просто с длинными волосами, стянутыми резинкой в хвост на затылке. Или же вовсе бритые, с серьгой в ухе. Девушки в шортах и босиком, или наоборот, в длинных развевающихся юбках и едва ли не зимних сапогах. Мужчина постарше, в деревянных сандалиях и в расстегнутой гавайской рубашке. Две офисные дамы, по виду бухгалтерши, в очках и с большими бюстами. Молодая мама с прогулочной коляской, в которой на обычном месте сидело очаровательное кудрявое создание в клетчатой панамке, сзади на подножке пристроился мальчуган лет четырех, а внизу, там, где лежат обычно сумки и пакеты, приткнулась собака породы фокстерьер.

Все эти люди стояли в ожидании чего-то, весело переговариваясь. В ответ на удивленный взгляд Старыгина девчушка лет четырнадцати в коротеньком сарафанчике, так туго перетянутом узким кожаным ремнем, что фигура ее казалась составленной из двух равнобедренных треугольников, рассмеялась и крикнула: «Флэш-моб!»