Наталья Александрова - Завещание алхимика

Он знал, что слуга не ответит. Даже если бы у него появилось такое желание, у него не было возможности: герцог нарочно приставил к Фридриху глухонемого. Если Фридрих разговаривал с ним – то делал это просто для развлечения, да еще чтобы не разучиться говорить.

Мольтке вышел, забрав поднос.

Фридрих нехотя отломил кусочек хлеба, пожевал его.

И тут дверь снова отворилась.

Фридрих подобрался, проглотил хлеб и почтительно поднялся.

Он узнал эту тяжелую шаркающую походку, прежде чем увидел расшитый золотом камзол и грубое, надменное лицо своего господина, Карла Иеронима фон Буденбайера, герцога Мекленбургского.

Фридрих порадовался тому, что не поленился побриться и привести себя в пристойный вид.

Герцог неторопливо пересек комнату, подошел к столу, возле которого в смиренной позе стоял Фридрих, оглядел алхимика недовольным взглядом и произнес резко и неприязненно:

– Где мое золото?

– Ваша светлость, – Фридрих униженно согнулся, отступил на полшага и невольно закашлялся, – ваша светлость, мне нужно еще немного времени… последние опыты были весьма удачны, еще совсем немного, и золото будет…

– Я второй год слышу от тебя одно и то же! – рявкнул герцог, сверля его мрачным взглядом. – Еще немного… еще месяц… еще неделя… сколько раз ты мне это говорил? А сколько денег я потратил на твои химикаты? Мое терпение на исходе! Скоро начнется война, а моя казна пуста! Мне не на что снарядить и вооружить своих солдат, не говоря уже о том, чтобы нанять отряд швейцарских ландскнехтов! Золото нужно мне, как воздух!

Фридрих искоса взглянул на герцога.

Тот разозлился не на шутку. Одутловатое лицо побагровело, морщины на лбу сложились в древнееврейскую букву «шин». Дурной знак! Видно, герцог и вправду готовится к войне. А может, все проще – снова поссорился со своей любовницей, австриячкой, бесконечно требующей от него подарков и развлечений…

– Но, ваша светлость, я действительно близок к успеху! – пролепетал Фридрих, еще ниже склонившись. – Я получил тинктуру аурум, от которой всего один шаг до подлинного философского камня… позвольте, я покажу вам! – И он сделал шаг в сторону лаборатории.

Это был проверенный ход: герцог боялся входить в лабораторию. Он испытывал какой-то мистический, религиозный страх перед разноцветными препаратами, булькающими в колбах и тиглях, перед едкими запахами, заполняющими тесное помещение. Еще в самом начале своей работы Фридрих умело подогрел этот страх, проделав на глазах герцога пару нехитрых фокусов, которым научил его старый Рейни. Когда комната заполнилась ядовитым желто-зеленым дымом, герцог закашлялся, побледнел, перекрестился и выскочил прочь.

– Ни к чему! – рявкнул герцог, опасливо взглянув на низкую дверь. – Вот когда получишь золото – тогда другое дело! Но имей в виду: я даю тебе только одну неделю, а потом… ты помнишь, чем закончил твой предшественник?

Фридрих кивнул.

Еще бы, он помнил это очень хорошо.

Его предшественник, прежний алхимик герцога, тот самый старый Рейни, который научил Фридриха тайному мастерству алхимии, умер страшной смертью. Он три года жил при дворе герцога, пытаясь получить для того эликсир молодости, и в конце концов герцогу это надоело. Он приказал вывести старика на замковый двор. Там был разведен огромный костер, над которым кипел котел.

– Ну что, старик, тебе так и не удалось приготовить молодильное зелье? – осведомился герцог насмешливо.

– Ваша светлость, я уже близок к успеху! – ответил Рейнхард, трясясь от страха при виде костра. – Еще месяц… может быть, даже меньше…

– Ну вот, а у меня все получилось быстрее! – хохотнул герцог, переглянувшись со своими придворными. – Видишь этот котел? Сейчас ты войдешь в него дряхлым стариком, а выйдешь оттуда двадцатилетним юношей! Ты хочешь помолодеть, старик?

– Но, ваша светлость, я служил вам верой и правдой… – лепетал Рейни, упав на колени. – Пощадите, ваша светлость!..

– Как, неужели ты не хочешь помолодеть? – Герцог сделал знак двоим солдатам, и те поволокли упирающегося алхимика к костру. Он визжал в ужасе, а герцог и его придворные хохотали.

Они хохотали, когда перекошенное мукой лицо Рейни последний раз мелькнуло над кипящей водой и исчезло.

И только потом герцог перестал смеяться и, резко помрачнев, проговорил: