Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести

Я знала немного о нем и о его отношении к людям и к работе из рассказов Алексея Воронова. Я видела его в отделе кадров управления милиции. Но я еще никогда не сидела с ним так близко и не пыталась с такой критичностью рассматривать его. Удивительно в этом было то, что я переменила свое мнение о нем. Я подумала, что он не такой уж и добрый, как старался мне доказать Алексей.

Не знаю, может быть, внешность его была обманчивой? Или он изменился за семь лет?

Это был рослый крепкий мужчина с тяжелыми большими руками и цепкими колючими глазами, взгляд которых, как мне стало известно после, приводил в трепет не только молодых сотрудников отдела, но и тех, кто уже не один год проработал в милиции.

Разговаривая, он смотрел на собеседника исподлобья. Его острый прямой нос, высокий с глубокими залысинами лоб, крутой подбородок, тонкие, плотно сжатые губы — все ошеломляло собеседника своей суровостью.

…Мы просидели молча минут пять или десять — оба собранные и настороженные. Он — крупный, сильный, я — маленькая, слабая, подавленная непонятной, все возрастающей грустью.

— У тебя, кажется, завтра кончается отпуск, Наташа, — сказал подполковник, делая ударение на имени. — Ты, возможно, решила кого-нибудь проведать или что-нибудь сделать… Возможно, не знаю… Все это тебе придется отложить до более подходящего момента. Нам нужна твоя помощь сегодня, в эту же минуту… Ты видела в коридоре молодую женщину? Красивую, в коричневом платье.

— Да, — облизала я пересохшие губы.

— Это Лариса Рыжова, — взглянул он на меня в упор. — Ее обманули. Попалась, короче говоря, в сети одной ловкой мошенницы… Старший следователь Зайко, как тебе известно, уходит на пенсию. Ты возьмешь это дело… — Он нахмурился. — Все это тебе должен был бы сообщить начальник следственного отделения, но он, к сожалению, тяжело болен.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ответила я, удивляясь просьбе подполковника. Я все никак не могла придти в себя. Мне казалось, что он вот-вот встанет и начнет грубить.

«Может быть, он так деликатен со мной потому, что я женщина?» — подумала я, тайно наблюдая за Корниловым.

Позже я узнала, почему он был так «любезен» со мной.

Оказывается, Розыков, беседуя с ним в этот день, попросил относиться ко мне, как к большому, но слабому ребенку. Просьбу другого человека начальник отдела навряд бы счел нужным выполнять, однако с Розыковым его связывали старые дела, вспоминая которые он всегда с любовью говорил о своем «чудаке друге» — Якубе…

— Разрешите приступить к своим обязанностям! — поднялась я, не дождавшись ответа.

— Прошу тебя, Наташа… Дела примешь потом… Поговори с Рыжовой сейчас же… Можем упустить время. — Игорь Владимирович вышел из-за стола и подал мне руку — Действуй, лейтенант!

Я молча покинула кабинет.

Ларисе Рыжовой было не больше тридцати лет. Она сидела передо мной, низко опустив голову и крепко сцепив на коленях свои красивые руки. На ней было коричневое шерстяное платье с высоким воротником. В ушах дрожали серьги. Они походили на крошечные капли, сверкая ярким желтоватым огоньком. Она рассказывала неторопливо, не глядя на меня, будто читала надоевшую скучную повесть.

Рыжова пришла на вокзал в девять часов утра. Она заняла очередь в кассу предварительной продажи билетов и, достав из сумочки томик стихов Щипачева, принялась читать.

Впереди нее стояла молодая женщина. У нее были большие черные глаза, длинные ресницы, смешной с горбинкой нос. Красное платье, перетянутое широким поясом, красиво оттеняло линии ее тела.

Получилось так, что женщина нечаянно задела руку Рыжовой, и та уронила книгу.

— Ах, извините, дорогая, — мягким грудным голосом сказала незнакомка и вместе с Ларисой наклонилась за книгой. Взгляды женщин встретились. В глазах незнакомки, казавшихся вблизи раскосыми, было столько сердечности и теплоты, что Лариса невольно простила ей эту небольшую неосторожность и в свою очередь извинилась.

— Ну, что вы, — сказала незнакомка, подавая Рыжовой книгу.

Симпатия возникла сразу. Лариса решила начать разговор, подумав, что неплохо было бы иметь такую попутчицу в дороге.

— Вы, наверно, куда-нибудь едете? — поинтересовалась она.

— Да… Я в отпуске… Это у вас Щипачев? Вы любите стихи?

— Очень.

— Приятное совпадение, — незнакомка улыбнулась. — Помните эти строки? «Любовь с хорошей песней схожа, а песню нелегко сложить»?