А Гардари - Ядерный принц

Не знаю, не могу дать отчета: зачем я решил писать этот дневник. Однако верю, что эти записи пригодятся тем, кто придет после нас. Тем, кто попытается разобраться в истории. В действительно происходившем на этом комбинате и в этом странном городе..."

Сан Саныч задумался. В рассуждения хозяина тетради вкралась какая-то логическая ошибка. Тот, кто шел по головам и трупам в начале карьеры, вдруг задумался о тех, кто придет на эту землю после него. Что же могло настолько изменить человека? Какое потрясение? Что случилось с генералом КГБ в этом странном городе, стоящем на бочке пороха? И о каком это джинне он упоминает? Ответа не было, и Сан Саныч стал читать дальше.

"Итак, май 1945 года, конец войне, Великой Отечественной. Всеобщее ликование. Моя победная эйфория довольно быстро кончилась. Я получил новое назначение.

- Учитывая ваши заслуги перед Партией, ваше активное участие в подавлении литовской контрреволюции, вашу решающую роль в вывозе в казахские степи крымских татар, чеченцев и ингушей, мы решили подключить вас к работе над "урановым проектом." Общая картина атомного ГУЛАГа уже ясна. По плану на объектах атомного проекта будет занято 15 лагерей. А это 100 тысяч заключенных. Большая часть - на урановых рудниках. Война кончилась. Мы должны все силы бросить на это. Бесперебойный поток людей в лагеря мы обеспечим. Вы же направляетесь на строительство объекта по производству атомной бомбы. На строительство отводится всего два года. Будете там нашим представителем со всеми полномочиями... С неограниченными правами на использование как материальных, так и людских ресурсов... Ваш объект будет расположен вот здесь. Севернее этой точки город Свердловск, южнее - Челябинск."

Сан Саныч живо представил, как чубук дымящейся трубки, обсосанной долгими бессонными ночами, втыкается в карту характерным, отработанным за затяжную войну, жестом, впоследствии многократно воспроизведенным в кинофильмах. Или это был пухленький палец с криво-обгрызенным ногтем главного приспешника Отца Народов?

"Лето 1945 года. Железная дорога дотягивалась только до Кыштыма, дальше нас подбросили на танке. Чтоб враги советской власти тряслись в этой грохочущей посудине тридцать километров. Танк заваливался на валунах и увяз по брюхо в болотине. Это не представить и не передать. Я набил с непривычки десяток шишек, пока, наконец, вылез и этой консервной банки. В голове звенело. Словно мне надели большую кастрюлю на голову, и озорной мальчишка побарабанил по ней пару часов... Тем разительней показалась тишина. Абсолютная тишина вокруг.

Началась геологическая разведка. Созрела земляника. Рабочие ходили по перезревшим ягодам. Их кирзовые сапоги становились красными от подавленных ягод. Так же было в Литве, но от пролитой крови. Нам кричали: "У вас руки в крови, христопродавцы..." А мы же выполняли задание Партии... У некоторых святых тоже руки в крови. Мы, как и они, действуем во благо страны, во благо будущего... Может, нас тоже надо сделать святыми?

На стройку пригнали десять батальонов Советской Армии по тысяче человек каждый. Дрова и стройматериалы возили на танках. Танки тонули в болотах. Пришлось заменить их лошадьми. Доставили тысячу голов. Я распорядился, что за гибель лошади виновник платит ее стоимость в троекратном размере или несет уголовную ответственность. Порядок прежде всего.

Зима 1945-1946 года была снежная и студеная. Хлеб привозили из Кыштыма. В дороге буханки промерзали, приходилось их рубить топором. Лес заготовляли в Тюбуке, подвозили по железной дороге. До станции бревна тащили по снежному коридору и стены достигали четырехметровой высоты. Солдаты валили сосны, обрубали сучья. Если кто со ствола срывался в снег, то проваливался в него с головой. То и дело приходилось вытаскивать.

Техники практически не было, все работы на стройке велись вручную. Даже распиловку бревен на доски делали при помощи дедовских приспособлений и инструментов. Работа кипела. Строили ветку железной дороги, бараки, лежневки и линии электропередач.

Страна только начала выкарабкиваться из разрухи, и к нам шли и шли эшелоны с различными грузами со всех ее концов. Из Челябинска и Свердловска, Ленинграда и Москвы, из Хабаровска и Иркутска, из Баку, Башкирии, Новосибирска, Горького, Ташкента, Куйбышева, Николаева, Харькова, Гусь-Хрустального, Ставрополя... В стройку века, не зная об этом, включилась вся страна.

В августе 1946 года начали копать котлован под первый промышленный атомный реактор - объект "А". Его потом окрестили "Аннушкой". Первые метры копали вручную, лопатами. Грунт вывозили на тележках - грабарках. Копали в две смены три тысячи человек. Старые экскаваторы не справлялись с тяжелым грунтом. Распорядились применять направленные взрывы большой мощности. Землю вывозили десять машин: американских "студебеккеров" и советских "ЗИСов". Машины постоянно ломались."