Петр Северцев - Раретитет Хакера

Но следующего раза им, все-таки, не предоставилось, потому что на смену моментально умолкшей Насти в прихожей раздался громкий требовательный голос, – Милиция! Бросить оружие! Лицом к стене! – происходящее стремительно разворачивалось в прихожей, кто-то попытался бежать, грохнули два выстрела – тихий, через глушитель, и обычный, раскатистый, кто-то закричал, что-то упал, все забегали, потом раздался еще один выстрел, уже где-то на лестнице, и я пончял, что в моей квартире никого нет.

– Жди меня здесь! – приказал я, в силах только благодарно погладить ее по плечу, – Я вернусь максимум к утру!

Выскользнул в приоткрытый проход и закрыл его за собой, пристраивая «Макаров» за поясом..

– Руки вверх! К стене! – приказал немолодой патрульный, внезапно появляясь в поеме входной двери.

Я разумно подчинился, представившись, – Я Мареев, хозяин квартиры... их поймали?

– Всех поймаем! – уверенно и зло ответил он, обыскивая меня и забирая пистолет, – Повернись! Документы?!

Я послушно повернулся и вытащил из нагрудного кармана аккуратно свернутую лицензию.

– Ни хрена не вижу! – покачал головой милицейский, всматриваясь в напечатанное, – ладно, давай вниз.

– Можно злесь, свет включить, – возразил я.

– Нельзя, сейчас следственная группа приедет! – и повел меня вниз.

Бесполезно описывать дальнейшие три с половиной часа; меня допрашивали, тестировали на алкоголь и наркотики, расспрашивали, проверили лицензию и разрешение на ношение огнестрельного и холодного оружия, вернули пистолет и патроны и, наконец, сообщили, что один из преступников ранен, а другой едва поцарапан. Обоих взяли. Двое милиционеров ранены, один в тяжелом состоянии, другой в реанимации.

Мне пообещали, что оба, и баба и мужик, ЗА ВСЕ ОТВЕТЯТ.

Я, правда, больше хотел бы просто поговорить с ними, но особенного выбора не имел.

Меня спросили, буду ли я возбуждать дополнительное уголовное дело, и вообще, будут ли у меня какие-нибудь просьбы, я написал заявление на имя прокурора с просьбой возмещения материального ущерба, а потому, почти в пять часов утра, меня привезли домой, где дежурил милиционер и где горели окна почти во всем дворе.

Меня встретил бодрый Колян, который был к тому же весьма злым.

– Вот еб свтою мать! – воскликнул он, бросаясь обнимать меня, – Ты чего?!

– Двое пришли, вот чего, – негромко ответил я, – С пистолетами и глушителями, вот чего. Чуть со страху не помер.

Он разразился длинной тирадой, обящая поставить всех «своих» на ноги и достать того, кто нанял «ублюдков», незамедлительно, чтобы потом отрезать ему некоторые выступающие части тела или пустить по кругу, если это женщина.

– Спасибо, конечно, – кивнул я, – Только гораздо лучше будет, если мы вдвоем подумам, как обезопасить двор от такой херни. Хватит, напрыгались! – и зло сплюнул. – Надо поставить новые вотора: и чище будет, потому что нужду справлять никто заходить на сможет, и безопаснее.

– Поутру подумаем, – согласился Колян.

– У тебя весь замок разворочали, – сообщил чуть ли не довольный Сашка Садомов, подходя к нам, – Починить дверь-то?

– Если есть замок, будь другом, прямо сейчас поставь, – ответил я, – я тебе завтра возмещу.

– Бу-сде! – откозырял плотник на пенсии, – поду, инструменты возьму!

– У тебя есть закурить? – спросил я у Коляна.

– Есть, – ответил тот, вынимая из кармана спротивной куртки пачку «Мальборо».

Никогда я еще не курил с таким удовольствием!..

...Сашка закончил всего минут через двадцать, и я знал, что дверь мой выглядит теперь, как новенькая, и что ремонт этой ее части не понадобится как минимум года три. Замок он поставил простой, но надежный, такой же, как у него самого стоял.

Поблагодарив его и наскоро выпив втроем с Коляном, я тактично попрощался с ними обоими и закрыл дверь.

– Настя! – воскликнул я, отодвигая шкаф.

Она бросилась ко мне, позволила обнять, согнув в локтях и сложив руки, упирая их мне в грудь, и, дрожа, с укоризной спросила, – Н-ну чег-го так д-долго?! Я з-замер-рззла просто в-вся! – да, наощуп она была холодная в совей тонкой блузке, да не менее тонких кружевных трусах, а кладовка, на то и кладовка, чтобы там было прохладно, особенно ночью.

– Прости, милая, – ответил я, крепко обнимая ее и не переставая гладить плечи, бока и спину, – Идем скорее, искупаешься!

– Ногам холодно, – виновато произнесла она, искоса посмотрев на меня.

Я с улыбкой подхватил ее на руки, – она казалась невесомой, или удовольствие этого соприкосновения повергало меня в эйфорию – и, сказав, – Что нам холод?! Мы тебя на руках не то что до ванной, до... – чуть не сказал: «спальни» – до Африки донесем! – но понес, все же, в ванную.