Василий Ардаматский - Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

Все сгрудились возле его стола.

— Несколько дополнительных заданий, господа. Завтра к вечеру мы должны точно знать местожительство всех интересующих нас делегаций. Надо выяснить режим их охраны. Дальше. С утра наши вертолеты будут разбрасывать листовки. Проследите, как будет реагировать на них толпа. Если увидите явно благоприятное отношение, знакомьтесь с этим человеком, старайтесь узнать его имя, адрес, телефон… Повторяю еще раз, господа, если кто-либо из вас будет задержан, вы — немцы, действующие согласно своим убеждениям. И все. Не надо бояться. Мы вас выручим. До завтра, господа.

В кабинете остались мистер Берч, мистер Глен и я.

— Как у вас с русским? — обратился ко мне мистер Берч.

— Никак не могу его найти, — сказал я.

— Надо лучше искать, Коробцов. Ваша операция может оказаться перспективной. И мы вам поможем. С сегодняшнего вечера в вашем полном распоряжении будет машина. На третий день фестиваля в вашей франкфуртской газете появится статья, косвенно поддерживающая красный фестиваль. Статья будет подписана фамилией Штаммер. Вы получите несколько номеров газеты. Подарите ее с надписью Полякову и другим русским. Скажете, что вас переубедил фестиваль. А план операции с Поляковым остается прежним. Желаю успеха.

Мистер Глен вышел вместе со мной.

— Надо познакомить тебя с шофером, — сказал он.

За рулем старого «штеера» сидел грузный мужчина лет сорока, о котором я пока знал только то, что его зовут Курт и что он вместе с его «штеером» взят нами на временную работу.

— Приятное занятие — потрепать нервы красным, — сказал он, когда мы познакомились. — Я этим делом уже занимался — до самой Волги прорвался.

— Вы были солдатом? — спросил я.

Он молча вынул из кармана и показал мне железный крест на ленточке.

Мы договорились, что завтра утром он приедет за мной пораньше. И когда я в семь утра вышел из отеля, Курт со своим «штеером» был уже на месте.

Мы поехали в Восточный Берлин. Как только миновали зональную границу, нам пришлось остановиться — наперерез машине выбежала стайка девушек в национальных костюмах. Они вручили нам по маленькому букетику красных гвоздик и по белому флажку с эмблемой фестиваля.

— Поздравляем вас с открытием фестиваля! — весело и вместе с тем торжественно произнесла высокая темноволосая девушка с милым курносым лицом. — Добро пожаловать!

— Поди сюда, — улыбаясь, сказал ей Курт.

Она приблизилась.

— Твой отец немец?

Она кивнула.

— А мать?

Она снова кивнула.

— А ты, красная сучка, кто? — Курт швырнул ей в лицо цветы и включил скорость — машина рванулась вперед.

Когда мы отъехали немного, я сказал:

— Прошу вас впредь ничего подобного не делать. Вы можете сорвать мне всю работу.

Курт сквозь зубы сказал:

— Жаль, автомата нет под рукой.

Я повторил свою просьбу в более категорической форме. Курт промолчал, только чуть заметно кивнул.

Несмотря на ранний час, на улицах было многолюдно — все шли к стадиону.

На Александрплац мы зашли позавтракать в украшенный флажками открытый павильон. Народу там было полным-полно. У стойки тесно и весело, продавец еле успевал откупоривать бутылки с пивом.

Курт тихо сказал мне:

— Ну как быть спокойным? Ведь это немцы, которых красные разбили в лепешку. А им, посмотрите, весело. Я готов свой железный крест растоптать ногами…

Мы приехали в район, где жила советская делегация. Оставив машину в переулочке, порознь подошли к подъезду института, превращенного в общежитие. Курт сказал мне, что по полученной им инструкции он обязан всегда находиться неподалеку от меня.

Возле входа в институт десятка два немецких ребятишек окружили высокого парня богатырского сложения, который раздавал им значки. Несколько русских парней и девушек, смеясь, кричали ему что-то. Я подошел поближе. Русский юноша лет семнадцати стал рассматривать укрепленный на кармашке моего пиджака фестивальный знак работника прессы.

— Давайте менять, — сказал он и протянул мне значок.

— Нельзя, — сказал я по-русски. — Это служебный знак корреспондента, по нему нас пропускают на фестивальные события.

— Вы из "Комсомолки"?

— Что значит "Комсомолки"? — не понял я.

— Ну, из "Комсомольской правды", — почти обиделся паренек.

— А-а, нет-нет! — улыбнулся я. — Я из немецкой газеты.

— И так хорошо говорите по-русски?

— Я русский.

Паренек быстро отошел к своим товарищам и вскоре вернулся еще с тремя русскими.