Деклан Хьюз - Дурная кровь

– Вот мы и приплыли, – улыбнулся мне Коулм. – Вы хорошо повеселились, да?

– Надеюсь, у вас не будет неприятностей с боссом? – сказал я.

Коулм презрительно рассмеялся.

– Лампки? Он никакой не босс. Лампки всего лишь местный шут. Его мамашка завещала клубу огромную сумму денег, поэтому руководство вынуждено было пристроить Лампки на работу. Он же сует везде свой нос, лезет ко всем. Обычно это не доставляет хлопот, он не вмешивается в плавание, а все те блейзеры в клубе, ну, они тоже местные дурачки и заслуживают кого-нибудь вроде Лампки, чтобы указывать им, когда надевать галстук и какой рукой подтирать задницу.

– Я думал, что клубу хотелось бы иметь Джона Доусона среди своих клиентов.

– Конечно, еще как. Но Лампки не нравится сама мысль, что кто-то может иметь влияние из-за денег. По-своему он прав, потому что Лампки были членами Королевского яхт-клуба Сифилда со времен королевы Виктории.

Коулм снова рассмеялся и покачал головой.

– И все равно они все шуты: портреты на стенах, славные традиции и своды правил. Эти люди платят взносы, но половина из них никогда в жизни не выходила в море, они просто сидят, едят и пьют, честно говоря, чем больше, тем им становится веселее. Если я хочу выпить, я иду прогуляться в город; кружка пива в клубных барах вызывает тошноту. Я не говорю уж о всех этих толстозадых старичках и шутах в рубахах «регби», вечно вопящих прямо в ухо.

Я рассмеялся.

– Значит, клуб делится на моряков и шутов?

– Так делится весь мир, насколько я понимаю. Кстати, вы будете осматривать яхту? Ведь в одном Лампки все-таки прав: сегодня очень суматошный день.

Сунув Коулму двадцатку, я сказал, что вернусь через пять минут. Он посмотрел на деньги, и я уж подумал, что он сейчас отдаст мне их назад. Но он кивнул и сказал:

– Это «Хантер-23». Семь метров, четыре каюты, стоит здесь все лето и ждет. Я не религиозен, но это грех – иметь такое судно и не выводить его в море.

– Питер похож на хорошего моряка?

– Он ловко управляется с судном. Спокойный парень, много с ним не поболтаешь. Он хорошо плавает, всегда занимает призовые места в соревнованиях. Или занимал, ведь он уже не выходит в море.

– На яхту кто-нибудь поднимался в последнее время?

– Я никого не видел. Могу спросить у наших парней, если хотите.

Я сказал, что хочу, забрался на борт и спустился под палубу. В носовой части, за якорным отсеком, располагались диванчики, коричневые мягкие сиденья которых поднимались, а под ними были пустые ящики для хранения всякой всячины.

Между диванчиками стоял стол. У левого борта, перед отсеком для двигателя, располагались рундуки, маленький санузел и четыре сосновые полки, тянувшиеся вдоль всего судна. На полпути назад по правому борту находилась кухонная плита, а на корме – двухместная каюта. Больше на борту ничего не было: ни столовых приборов, ни посуды, не было свитеров и непромокаемых плащей, одеял и постельного белья, книг, карт, компасов, навигационных приборов, часов, радио. Даже пыли нигде не было. Я провел пальцем по столу. Кто-то недавно вынес все с яхты, а после этого хорошенько тут прибрал. Работа была проделана очень тщательно, как будто этот кто-то боялся оставить после себя даже пылинку. Но до конца замести следы никогда не удается. Всегда что-нибудь да укажет на то, что здесь был человек. Следовательно, моя работа заключалась в том, чтобы найти его след.

Я осмотрел отсеки для якоря и двигателя и проверил, нет ли каких-нибудь откидных досок или углублений в ящиках под сиденьями диванов. Заглянул под матрасы в каюте, обследовал стоявшие в спальне сундуки, чтобы убедиться, что у них нет фальшивых стенок или двойного дна. Я проверил навесные шкафчики по левому борту, все от пола до потолка – и наконец кое-что обнаружил. В узком закутке между ящиком и стеной прилипло несколько крошечных кусочков синего полиэтилена. И еще несколько клочков лежало на полу. Похоже, за ящик прятали полиэтиленовый пакет, а потом его оттуда вытащили. Немного дальше за ящиком я заметил еще куски пакета. Попытался просунуть туда руку, но она не проходила.

Я поднялся наверх и спросил Коулма, есть ли здесь какие-нибудь инструменты, но все те, что он мне принес, – отвертки, гаечные ключи и прочее, были слишком толстые. Я взял у него фонарик, вернулся под палубу и посветил за ящик. Кроме кусочков мешка я увидел что-то похожее на обрывок глянцевой бумаги.

На мне был новый ремень, кожа которого еще не истерлась. Я снял его, сложил пополам, просунул за ящик и подергал несколько раз. На поверхности показались еще куски полиэтилена, пыль и обрывок бумаги.