Деклан Хьюз - Дурная кровь

В мусоре в доме Линды мне попался рецепт на лекарство от «Эбрил Стейшенерис». И я вспомнил: Дэйв Доннли говорил мне, что ушел на больничный его друг из отдела полиции, который собирался просмотреть материалы с жесткого диска в компьютере Питера. Так что виртуальный вариант этого письма в файле, обозначенном «ткэк», был случайно найден, распечатан и представлен Дэйву за три месяца до того дня, когда нашли тело Питера.

В письме Питера был некий намек, который поняли бы только некоторые из нас: когда он говорит, что «преступность по крови и преступность от жадности недалеко друг от друга ушли». Он имел в виду Джона Доусона из Фэйган-Виллас, который жил неподалеку от Халлиганов, в пользующемся дурной славой квартале Сомертон. А Барбара жила где-то между ними, или, лучше сказать, ближе к худшему из них. Письмо Питера не опубликовали. Текст был удивителен своей безрассудностью, честностью и пугающим цинизмом. Я думаю, Питер был готов умереть, лишь бы опозорить свою семью. Но в Ирландии свои представления о позоре: финансовые преступления тут ни при чем. Вот убить сына и невестку – это да, это несомненно. Но, несмотря на все усилия полиции Сифилда, НОУР и Эдварда Лоу, частного детектива, суд вернул дела об этих преступлениях следствию. Никто не хотел верить, что мать способна на такое, вот никто и не поверил. Все газеты, которые контролировал Джек Парланд, хотели избежать упоминания о какой-либо связи Халлиган–Доусон, опасаясь, что те издания, которые он не контролировал, могут вспомнить обвинения Джека Парланда в аферах с недвижимостью. Так никто ничего и не сообщил. Как будто ничего не произошло. Молчание – золото.

Документы и компьютеры взяли на экспертизу в отдел по борьбе с мошенничествами и отдел информационных технологий, а отдел по криминальным доходам готовился провести еще одну проверку источников состояния Джорджа Халлигана. Дэйв сказал мне, что если отдел по криминальным доходам считает, что ты живешь на доходы от преступлений и не можешь доказать обратного, они могут конфисковать твои капиталы.

Пока этого не произошло, адвокат Джорджа выступил с заявлением, что его клиент готов сотрудничать с полицией, что он будет очень сожалеть, если найдется хоть малейшее нарушение закона в его легальном бизнесе с группой Доусона, и что его частная недвижимость на территории гольф-клуба Каслхилла и других территориях полностью легитимная. А затем произошло неизбежное: адвокат Толстяка, оказавшаяся партнером адвоката Джорджа, как в личной жизни, так и в юридической практике, объявила, что ее клиент готов сознаться в убийстве Сеозама Маклайама. Прокурор не поверил свидетельским показаниям Десси Делани и обвинение в убийстве не предъявил; на орудии преступления были сплошь отпечатки Десси, и теперь он был им ни к чему. Суда не было, никакого публичного отчета ни о подробностях дела, ни о сомнительной связи с Джорджем Халлиганом. Просто была пьянка на яхте с трагическим финалом, а Толстяк – всего лишь паршивая овца в семействе Халлиганов. Не о чем говорить. Дэйв сказал, что Лео Халлиган, по сравнению с которым Толстяк вполне нормален, передал свои распоряжения; иначе у Толстяка ничего бы не получилось. А Лео выходит на свободу через год.

Коулм Хайланд не сказал ни слова. Ему дали пять лет за преступный сговор с целью помешать совершению правосудия. Его адвокат подал апелляцию.

Советника Сеозама Маклайама, он же Джозеф Уильямсон, как его назвал священник, после прощальной церемонии в Протестантском соборе на Мальборо-стрит в центре Дублина похоронили. Хор мальчиков исполнил «Реквием» Дюрюфле. Пришли все. По крайней мере, мне так показалось; я так давно не был дома, что не знал, кто тут входит в понятие «все», но, судя по их пальто, костюмам и автомобилям, это были люди богатые, обладающие властью и уверенностью в себе, какими бывают сильные мира сего в любой части света. Можно было подумать, что в город приехали какие-то высокие иностранные гости, потому что, когда я вышел на улицу, то обнаружил, что она перегорожена полицейскими. Возле протестантского собора нет кладбища, так что обычно после отпевания негде собраться, чтобы выразить сочувствие, если ты просто знакомый и не собираешься потом ехать на похороны. Семья Эйлин Парланд распорядилась перекрыть проезд, чтобы принять соболезнования. Я стоял в стороне, ждал, пока к ней можно будет подойти. Заметив это, она жестом подозвала меня. Как при нашей первой встрече, она была вся в черном, без макияжа (или он был совсем незаметен); серебряное распятие висело на том же месте.