Карло Шефер: В неверном свете

— Нехорошо, господа, нехорошо. Нет, нехорошо. Я ничего не имею против шутки. Сам порой грешу юмором. Но только, пожалуйста, не за счет других. Я очень вас прошу. Итак, сейчас я сам зайду к вам вместе с фрау прокурором и погляжу, что там у вас. Что уже сделано. Доверяй, но проверяй!

Он положил трубку, и, хотя ситуация явно осложнилась, четверо следователей, пожалуй, впервые за все время дружно расхохотались и почувствовали некоторую симпатию друг к другу.

— Надо проветрить помещение, — еле отдышавшись, воскликнул Хафнер. — Сейчас я немного проветрю. Симон, я не слишком тебя люблю, но это было…

Тойер знал, что такая грубость обидела Лейдига, и попробовал утешить его взглядом. Но молодой коллега не заметил его стараний.

— Ну, а вообще-то, как это делалось до сих пор? — озабоченно спросил Штерн.

— Ничего, все сходило по первому сорту, — успокоил его шеф. — Нормально. Вы ведь сделали на месте происшествия какие-то записи? — осторожно добавил он.

К его немалому облегчению, бравый служака с готовностью кивнул.

Открылась дверь, и показался Зельтманн в сопровождении молодой дамы. На ней был в костюм в редкую тонкую полоску и при этом — словно для контраста — нежно-розовые туфли на высоком и тонком каблуке. Все посмотрели сначала на эти туфли, потом на смуглое лицо дамы.

— Да ведь вы… — озадаченно проговорил Хафнер.

Прокурор откинула за плечи пышную гриву темных волос, вившихся мелкими колечками, и строго посмотрела на молодого полицейского.

— Я гражданка Германии, — сухо сообщила она. — Родилась в Гейдельберге, мои родители турки. Меня зовут Бахар Ильдирим. Ничего, вы скоро привыкнете. Здравствуйте, господа.

Все дружно ответили:

— Добрый день.

Между тем на лицо Зельтманна вернулась сияющая улыбка. Он положил руку на плечо Ильдирим, что ей было явно неприятно.

— Фрау Ильдирим первая… да, как бы это выразиться… бывшая турчанка в прокуратуре Гейдельберга…

Тойер сосредоточился на трещине, образовавшейся на новых обоях.

Зельтманн с вызовом уставился на него.

— Что? — устало спросил Тойер.

— Я уже просил вас рассказать фрау Ильдирим обо всем, что вам удалось выяснить. Разве вы не слышали?

— Нет, — с доброй улыбкой ответил Тойер, — я ничего не слышал.

— Но теперь вы это услышали, — тихо сказал Зельтманн. — Прошу, уважаемый коллега.

— Хорошо, — бесстрастно согласился Тойер и мысленно поблагодарил Штерна: во-первых, за то, что тот элегантно подвинул ему свои записи, и, во-вторых, за то, что они были сделаны четким почерком, почти как у ученика начальной школы. — Мужчина под пятьдесят, брюнет, одет неприметно, в зимнем пальто, великоватом для него. При нем был ключ и немного наличных денег, больше ничего. — Он заметил, что Ильдирим с интересом его разглядывала. Она как будто принимает его всерьез, впрочем, неудивительно — ведь она здесь новенькая. — Следов внешнего насилия не обнаружено. Но покойник был таким щуплым, что столкнуть его в реку не составляло труда. Труп отвезли патологоанатомам, там его обследуют более детально. Одежда проверена, как полагается. Конечно, возникнут трудности с выявлением следов преступления. Покойник несколько часов пролежал в воде, так что на отпечатки пальцев и генетическую экспертизу нечего и рассчитывать. Итак, я бы рассматривал случившееся в такой последовательности: несчастный случай, самоубийство или убийство. Что там еще можно добавить? — Обратился он к своим подчиненным.

— Ключ старинный и похож на ключ от какого-нибудь погреба, однако я не исключаю, что в некоторых домах Старого города еще сохранились такие двери, — добавил Штерн. — Я бы начал поиски именно там…

— Верно, — согласился Тойер. — Разумеется, это первое, что нужно сделать, — идентифицировать погибшего, лучше всего напечатать его фотографию в местной газете… Сфотографировать труп. Но снимок потом обработать на компьютере, чтобы никого не напугать…

Ильдирим кивнула:

— Да, это необходимо сделать. Если мы немедленно возьмемся за дело, фотография будет напечатана самое позднее в понедельник.

Высказывая свои соображения, Тойер даже слегка воодушевился, во всяком случае, по гнилой древесине пробежали слабые искры. Ему стало чуточку интересно: оказывается, он способен, как в прежние времена, забыть за работой про время и…

— Постойте-ка, господа, постойте, — засмеялся Зельтманн и поднял кверху руки, словно пастор, благословляющий своих прихожан. — Предлагаю немного подождать! Утонул какой-то бедняга, вероятно, в прошедшую ночь. Больше мы пока ничего не знаем! Это вполне мог быть несчастный случай. Вот и господин Тойер считает его наиболее вероятным! Во всяком случае, я понял его именно так, а я внимательно слушал его сообщение. Ведь важно, чтобы мы все слушали друг друга и… как бы это точнее выразиться? Мы должны научиться критически оценивать себя, да. Это необходимо. Поэтому мы должны немного выждать. Давайте повременим, не появится ли чего-то среди заявлений о пропавших людях! Мне бы не хотелось, чтобы уже в понедельник какая-нибудь бедная женщина увидела в газете фотографию своего мертвого мужа… В это время года Неккар можно сравнить с бешеной воронкой, поглощающей все подряд… Я отважился на такое смелое сравнение, противоречащее романтическим представлениям о Гейдельберге, которые распространены даже среди…