Чингиз Абдуллаев - Приличный человек

– У тебя все? – мрачно осведомился Дронго, когда Вейдеманис закончил свой рассказ.

– Почти все. Мы тоже заехали в больницу. Синяк на скуле уже завтра не будет так заметен, а разбитая губа заживет. Врач считает, что ничего опасного нет, хотя справку о легких телесных повреждениях дал.

– А у них, значит, тяжелые? – нахмурился Дронго.

– Написано, что средней тяжести. Я тебе скажу, что этот адвокат просто молодец. Сумел все так опрокинуть. Мне и в голову не могло прийти, что он потребует права Кружкова и доверенность на машину.

– Тебе нет, а мне да. Я обязан был предусмотреть и этот вариант. Не забывай, что я профессиональный юрист. Значит, плохой юрист, если Плавник сумел меня так легко обыграть.

– Ты адвокатом не работаешь, – возразил Эдгар, – у тебя другая специфика. Пусть Плавник раскроет несколько преступлений, и я посмотрю, как это у него получится.

– Ты меня не успокаивай. Я обязан был просчитать все варианты до конца. И потом, у выпускников юридических факультетов университетов не бывает специфики, разделяющей их на адвокатов, следователей или судей. Все они называются юристами. Это в юридических школах и институтах есть такие специальности, а человек, получивший университетское образование, обязан знать элементарные вещи. Ничего, в следующий раз буду умнее.

– Судебный процесс начнется завтра, – сообщил Вейдеманис, – я отменил твой билет в Нижний Новгород. Перенес на завтрашний вечер.

– Правильно сделал. Завтра я пойду в суд. В общем, сегодняшний день мы вчистую проиграли господину Плавнику. И, судя по всему, завтрашний день тоже не обещает ничего хорошего. Боюсь, что Плавник переиграет Фейгельмана и сумеет убедить суд в вынесении решения о признании искового заявления банка.

– Я тоже так думаю, – кивнул Эдгар, —у них сильная позицияи и феноменальный адвокат.

– И ничего хорошего на сегодняшний день. Маргариту Кярвалис мы упустили, про странное поведение двоюродного брата Сутеева ничего не узнали, с адвокатом просто пролетели мимо, напрасно подставили Леонида Кружкова и не нашли Ларису Кирилловну, телефон которой так и не включился. В общем, крах по всем направлениям.

– Все не так плохо, – загадочно сказал Вейдеманис, – я сумел найти номер городского телефона вдовы Сутеева. Взял его в приемной у Фейгельмана. Можешь сам позвонить Ларисе Кирилловне по городскому номеру. Я подумал, что у секретаря Фейгельмана должны быть городские номера обоих совладельцев компании.

– Молодец, – обрадовался Дронго, – кажется, это первая радостная весть за сегодняшний день.

Он набрал номер городского телефона вдовы Сутеева. Довольно долго ждал, наконец ему ответили.

– Алло. Говорите.

– Добрый вечер, – торопливо начал Дронго, – простите, что беспокою вас после такого горя, но я просто вынужден вам позвонить.

– Кто это говорит?

– Меня обычно называют Дронго. Я частный эксперт...

Она не захотела его слушать.

– Господин Дронго, я сейчас в таком состоянии, что не могу разговаривать даже с частным экспертом. Я понимаю, что вы занимаетесь розысками преступника, убившего моего мужа, но я не имею к этому никакого отношения. И прошу вас больше нам никогда не звонить...

– Подождите, – крикнул Дронго, понимая, что сейчас она отключится и больше не станет брать даже трубку городского телефона, – я звоню вам не по этому поводу. Завтра будет суд. Вы слышите меня? Завтра состоится суд, который может удовлетворить исковое заявление кредиторов компании «Ростан». А солидарный ответчик по этому иску ваша семья как наследники Николая Евгеньевича. Вы и ваша дочь. Неужели вам так безразлично будущее вашей дочери?

– Что вы хотите? – устало спросила она.

– Только встретиться с вами и переговорить. Поймите, что ситуация очень тревожная. Суд может признать исковые требования и назначить арест на ваше имущество. Неужели и это вас не волнует?

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – сказала она после недолгого молчания, – но если вы так настаиваете...

– Очень настаиваю. Мне обязательно нужно с вами увидеться.

– Хорошо. Вы знаете, где мы живем?

– Конечно.

– Я предупрежу внизу консьержа. Приезжайте примерно через час. Но учтите, что я могу уделить вам не больше десяти минут. Уже достаточно поздно, и я не собираюсь долго разговаривать с вами.

– Безусловно, – заверил ее Дронго, – только у меня к вам одна большая просьба.

– Какая просьба?

– Не говорите никому о моем визите. Постарайтесь просто никому не говорить. Поверьте, что я действую в ваших интересах. Вы можете дать мне слово, что не станете никому говорить?