Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Допустим, — помедлив, ответил Миронов. — Неплохо вы за мной ходили. Я не заметил.

— Опыт, — вздохнул Пашутин. — Война, то-сё, пятое-десятое… Не о том речь, товарищ начальник. Пашутин моя фамилия. Работаю в третьем цехе, на разных, как говорится, работах. Образования особого нет. — Он виновато улыбнулся. — А почему к вам? Боязно в милицию. Судимый я. Думаю, пойду, а они знаете какие? Судимому веры нет. Я, товарищ начальник, вам все изложу, а уж вы, если надобность будет, сами решите.

— Слушаю вас, — Миронов свернул на тихую улочку, поехал медленнее.

— Значит, так, — Пашутин вздохнул, словно собирался с силами. — Месяца два назад, я точно не вспомню, уж извините, шофер Бородаев сдружился с экспедитором Володиным. Ну, выпивали, само собой, шмотки он Володину кое-какие доставал, а попутно Володин и выболтал, что, мол, золотишко на завод другой раз по пять-шесть кило привозит, ну и вроде бы в шутку заявляет: в особой, мол, кладовой Зинка Ананьева командует, а я с ней — «шуры-муры», и поэтому чего я захочу, то она и сделает. В общем, дал понять: есть шанс.

— И что же Бородаев?

— О-о-о, — протянул Пашутин с уважением. — Этот — битый-перебитый. Сидел сколько раз — не сосчитать. Да, видать, умело скрыл, раз его на завод взяли. А может, и фамилию переменил, не знаю. Я вот ни от кого ничего не скрывал. Где надо, обо мне всё знают. В общем, взял Бородаев Володина за зебры. Как? Не знаю, а взял. Договорились они к этому золоту подобраться через Зинку. Ну и меня соблазнили.

— Чем?

— Шутите? — обиделся Пашутин. — Доллары или там фунты — в помойку летят. Одно золото в цене повышается.

— А сбыть кому?

— Он знает кому, намекал.

— Ладно, — Миронов притормозил, в упор посмотрел на Пашутина. — Почему вы решили об этом рассказать?

— Так перспективы нету, — вздохнул Пашутин. — Золото они могут и не взять. Зинка — орех крепкий. На фиг мне тогда их контора. А и возьмут — так в первую очередь мою голову милиции подставят, отдадут на расправу, а сами смоются. Я Бородаева понял.

— Запишите мой телефон, — сказал Миронов. — Если что, звоните. Понадобитесь — я вас найду. Всего доброго. Спасибо.

— Не на чем. Мой гражданский долг.

Николай Федорович прошелся по кабинету, сел к столу. С утра болела спина. Нина утверждала, что это самый настоящий радикулит. Николай Федорович незаметно потер поясницу, сказал, обращаясь к Миронову:

— Факт примечательный. Как ты считаешь, Пашутин на самом деле принимает тебя за работника министерства?

— Думаю, да. Во всяком случае, мне так показалось.

— Что он рассказал о «Санько»?

— Ничего. — Миронов удивленно посмотрел на Николая Федоровича. — В самом деле, а почему не рассказал? Странно…

— Судя по сообщению Лабковского, — вступил в разговор Геннадий, — Пашутин знает о «Санько». Если он искренне хочет помочь нам, непонятно, почему промолчал.

— Забыл? — Смирнов посмотрел на Николая Федоровича. — Товарищ генерал, я считаю, факт очень серьезный.

— Пытаются нам подставить своего человека, сбить со следа? — улыбнулся Николай Федорович. — Я и сам так подумал. Но здесь с кондачка решать нельзя. Допустим, Пашутин хочет искренне помочь. Оттолкнуть его в этом случае — значит совершить непростительную ошибку. Возможно, тот человек из их среды, о котором мы все, так сказать, мечтаем, сам плывет нам в руки.

— Именно сам плывет, — повторил Смирнов. — Это и вызывает сомнение.

— Я поработаю с ним, — сказал Миронов.

— Добро, — Николай Федорович встал, сморщился от боли в пояснице. — Сидите. Я буду ходить. — Он усмехнулся: — Старость — не радость. Нужно решить еще вот какой вопрос. Есть мнение, — он улыбнулся. — Фраза-то какая дурацкая. Безликая. Придумана, чтобы поменьше ответственности на горб нагружать. Так вот. Некоторые товарищи из министерства так считают: удвоить, утроить охрану завода, сдать вовремя заказ, а там можно и с преступниками повозиться. Как вы считаете, Миронов?

— Неверная позиция. Удобная, безопасная, но неверная. А если преступники исчезнут? На чем мы их сможем разоблачить потом? Всплывут в другом месте, сколько бед наделают. Операцию нужно довести до конца именно теперь.

— Я — за, — сказал Геннадий. — Главная надежда преступной группы — Зина и Володин, как я понял. Что нужно? Разобщить их с Бородаевым.

— Согласен, — сказал Миронов. — Если, конечно, все так, как рисует Пашутин. А если нет?

— Вот и я думаю. — Николай Федорович прижался спиной к дубовой панели, боль поутихла. — Как он тебе сказал? Перспективы нет?