Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Нужно составить точный план места, — предложил Смирнов. — А потом попытаться выяснить, кто там стоял.

— Если сообщник — безнадежно, — сказал Николай Федорович. — То у меня есть одна догадка. Сделайте план, и прошу ко мне!

План принесли через час. Выходило, что Бородаев смотрел на какого-то человека или на какой-то предмет, который находился на другой стороне Новослободской улицы, около входа в «Продмаг».

— Кто? — Миронов начал возбужденно вышагивать по кабинету. — Кто там стоял? Может, ключ ко всей операции именно здесь!

— Не совсем ключ, — Николай Федорович открыл сейф, вынул папку с делом. — Но в какой-то степени это важно. Вот сообщение Лабковского, которое я оформил рапортом. Он рассказал, что наблюдал за Бородаевым и Володиным именно с этого места: угол Новослободской и Лесной. — Николай Федорович внимательно посмотрел на сотрудников: — Вывод?

— Бородаев видел Лабковского, — пожал плечами Геннадий. — Ну и что?

— А как Бородаев вел себя потом? Как ни в чем не бывало! Еще вывод!

— Может быть, он хотел, чтобы Лабковский видел его действия? — неуверенно сказал Смирнов.

— Именно! — обрадовался Николай Федорович. — Хотел! И очень! А почему? А потому, что был уверен: Лабковский сообщит обо всем этом куда надо. Нам!

— Зачем же им это нужно? — удивленно спросил Смирнов.

— Ответить на этот вопрос — значит вплотную подойти к решению задачи. Ясно одно: Лабковского они раскусили и ведут какую-то игру. Как быть?

— Сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, — сказал Миронов. — Они должны думать, что их хитрость удалась. Мы же попытаемся разгадать смысл этого хода. И кроме того, считая себя, как говорится, на коне, они скорее ошибутся. При успехе самоконтроль ослабевает.

— Решили, — согласился Николай Федорович. — Лабковский — отводной маневр. Они должны верить, что наша ставка на него — серьезна. Теперь прошу подумать о настоящей кандидатуре. Нам нужен в их группе свой человек, тот, на кого мы по-настоящему сможем рассчитывать.

Иванов встретился с Бородаевым и Пашутиным обычным способом — в машине.

— За мной шел хвост, — сообщил Пашутин. — «Волга» МОС — тринадцать двадцать один.

— А сейчас? — Иванов с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида.

— Что вы, начальник, — усмехнулся Пашутин. — Разве я позволю. Чисто.

— Володин — так себе, — сказал Бородаев. — Слабак. Из нынешних хиповых мальчиков. Хотят, стервецы, сладко жить, вкусно есть и пить. А рук марать не желают. Лично я против него. Он может нас продать в самый ответственный момент.

— Ладно, — раздраженно сказал Иванов. — Руководит «Санько», а наше с вами дело исполнять приказы точно и в срок. Ты, Пашутин, в армии служил?

— Я на фронте был. Я ведь впервые сразу после войны сел по недоразумению. Иду по путям, а там какие-то фраера соль с платформы тянут. Ну, меня стрелки охраны цап! Я говорю: не виноват я! Они мне карманы вывернули, а у меня там пыль соляная. А я накануне пачку соли с толкучки принес. За ботинки выменял. Ну и дали мне на всю катушку.

— Что Лабковский? — спросил Иванов. — Контачит с Петровкой, тридцать восемь?

— Вроде нет, — ответил Бородаев. — На Петровку не ходил, но с каким-то дедом на Советской площади встретился, разговаривал. Деду сто лет в обед, он не оттуда, это факт. А возле Бутырки Лабковский меня видел, я все сделал, как вы велели.

— Значит, еще донесет, коли пока не донес. — Теперь так: ты, Пашутин, свою биографию, которую мне сейчас рассказал, запомни. Повторишь ее в милиции. Понял?

— Понял. Только страшно мне.

— Ничего страшного. — Иванов снова посмотрел в зеркало — сзади было чисто. — Теперь особенно модно участие народа в охране общественного порядка. Они рады будут. Работай всамделишно, не дай бог — лопухнешься на чем-нибудь. Понял? При первой же возможности начинай!

На заводе Миронов представился сотрудником министерства. Накануне дирекцию по просьбе Николая Федоровича известили о прибытии сотрудника министерства. В особой кладовой дежурила Зина.

— Я бы хотел осмотреть сейф, — сказал Миронов.

— Пожалуйста, — кивнул заместитель директора. — Зина, впустите нас.

Прошли за решетчатую перегородку. Миронов увидел сейф — стальную дверь в стене с кодовым замком и поворотным рычагом.

— Откройте, — попросил Миронов.

— Вам придется выйти, — сказала Зина.

«Красивая девушка… — отметил про себя Миронов. — Тот самый случай, когда не говорят „на вкус, на цвет“. Такие нравятся всем. Лицо открытое и очень милое. Глаза большие, только взгляд слишком пристальный. Цену себе знает. Ишь ты: „вам придется выйти“. Своих парней наверняка держит в струне…»