Сандра Браун - Метель в моем сердце

«Подглядываешь в окно за моими фантазиями».

Его губы сомкнулись вокруг ее соска, он втянул сосок в рот, и она подумала, что сейчас умрет от наслаждения. Передвинувшись к другой груди, он прошептал:

– Голышом гораздо лучше, чем через одежду.

– Ну, положим, ты и через одежду сумел найти все, что нужно.

– У меня есть свой встроенный теплоискатель.

– Да уж, что есть, то есть. – Пленительно улыбаясь, она провела ладонью вниз по его животу, обхватила его пальцами и принялась массировать. – Я видела, как ты мылся, – призналась она шепотом.

Он вопросительно взглянул на нее.

– В оконном стекле. Твое отражение. Это вышло случайно, но…

Прижавшись губами к ее губам, он прошептал:

– Но что?

– Мне стало жарко, и сердце забилось часто-часто.

– От того, что ты сейчас делаешь, мне стало жарко, и сердце бьется часто-часто.

Сжимая и поглаживая, она снова довела его до полной эрекции. Когда она принялась разминать бархатистую головку, нажимая на самое чувствительное место, он простонал:

– О боже, Лилли.

– Это замечательный теплоискатель.

– У меня есть еще один.

В мешанине скомканных одеял она даже не заметила, как он очутился у нее между ног, а его руки – у нее под бедрами. Он приподнял ее навстречу своему рту и второму теплоискателю – языку. Он приобщил ее к такому уровню близости между двумя человеческими существами, к таким плотским радостям, о существовании которых она до сих пор не подозревала.

Неужели она действительно выкрикнула его имя? Или ей только показалось? Как бы то ни было, крик громким эхом отдавался у нее в голове и в сердце.

Мгновения спустя, когда он вновь глубоко погрузился в нее, она заглянула ему в глаза, взглядом передавая все то, что хотела сказать, но не находила слов.

Он нежно улыбнулся. Он понял. Тирни все понял.

Придя в себя, Лилли увидела, что находится в жилой комнате коттеджа. В камине горел огонь, поэтому ей не было холодно. Желанный солнечный свет струился сквозь одно из окон, на котором занавеска была отодвинута. Шея у нее болела, но не сильно, как при растяжении мышц.

И она была в наручниках.

Тирни!

Боже, она грезила о нем, о прошлой ночи, о том, как они занимались любовью! Лилли едва не заплакала от негодования и унижения, но лишь одно рыдание вырвалось из ее груди. Она не могла позволить себе предаваться этим чувствам в такую минуту. Надо будет приберечь их на потом. Если, конечно, она выживет.

Лилли лихорадочно оглядела комнату и прислушалась, не слышно ли его в других комнатах, но быстро поняла, что она в доме одна. Она сидела на полу под стойкой бара, отделявшей жилую комнату от кухни. Ее руки были прикованы к опорной железной скобе под стойкой. Кисти онемели от недостатка кровообращения, наверное, это ощущение дискомфорта и заставило ее очнуться.

Она поднялась на колени, чтобы ослабить давление на руки. Ее ингаляторы лежали на сиденье ближайшего к ней табурета, их вполне можно было достать, если вытянуть пальцы. Там же стояла чашка с водой. Как предусмотрительно! Тирни позаботился, чтобы она не испытывала жажду и дышала свободно. Он хотел, чтобы она была в отличной форме, когда будет ее убивать.

А какой у него выбор? Она сама подписала себе приговор, когда обнаружила тело Миллисент.

Он был Синим.

Его объяснения насчет наручников и всего остального сразу показались ей фальшивыми. Такими они и оказались. Вероятно, он для того и отправился в горы два дня назад, чтобы избавиться от тела Миллисент, но ему помешала буря. Он спрятал тело в самом удобном тайнике – в ее сарае, в ящике для инструментов. А когда он возвращался к своей машине, Лилли случайно столкнулась с ним на шоссе.

Все его поведение с той минуты несло на себе неоспоримые признаки вины. Как же она могла поверить в его невиновность хоть на минуту, не говоря уж о целой ночи? Ответ был прост: она хотела верить и поверила.

Она хотела его. Он проявил такую доброту, готовность пожертвовать собой, рискнуть своей жизнью ради нее, у нее в голове не укладывалось, как все это совмещается с желанием ее уничтожить. Оказалось, что все это – не более чем ловкий ход преступника. Он втирался в доверие к своим жертвам. Обольщал их романтическими сказками, пока они не впадали в сентиментальный ступор. Он был нежным и страстным любовником… до поры до времени. Пока любовь и нежность не превращались в насилие.