Сандра Браун - Метель в моем сердце

– Чертовски верно! Тебе надо было избавиться от нее по множеству причин. Считай, что я оказал тебе услугу.

– Ты трахал мою девушку, чтобы оказать мне услугу?

– Я не могу это обсуждать, когда ты извращаешь все мои слова, – вздохнул Уэс.

– Сколько раз?

– Что?

– Не коси под дурачка. Ты меня слышал. Сколько раз ты был с Миллисент? Только в тот раз на твоем столе? А может, я случайно вас застал, и ты только теперь придумал всю эту шикарную историю про то, что оказал мне услугу?

– Скотт.

– Сколько раз?

– Ну, ладно, несколько раз, доволен? – прокричал в ответ Уэс. – Я не считал. Это не имеет значения. Ты просто не хочешь…

Скотт взял куртку тренировочного костюма и всунул руки в рукава, потом подхватил пуховик и направился к выходу.

– Вернись, Скотт, – приказал Уэс. – Мы не закончили.

– О нет, закончили.

– Ты куда?

Скотт шел вперед, не останавливаясь.

– Если ты подобным образом пытаешься поквитаться…

Скотт остановился и повернулся кругом. Глядя прямо в глаза Уэсу, он улыбнулся:

– Я уже поквитался. С вами обоими.

Когда Тирни сказал, что им пора в постель, он говорил буквально. Оставив ее сидеть у огня, он встал, собрал все одеяла и свалил их на матрац. Он поймал на себе ее изумленный взгляд.

– Я не собираюсь спать на диване, – принялся он оправдываться. – Он мне мал. Я чувствую себя так, будто меня переехал грузовик. Мне нужен весь мыслимый комфорт, какой возможен в этих условиях. Можешь взять лишнее одеяло и подоткнуть под себя, чтобы мы не соприкоснулись даже случайно.

– Ладно.

Лилли встала и прошла в ванную. Не было необходимости напоминать ей, что надо спешить: в спальне и в ванной стоял ледяной холод.

Когда она вернулась, он опять подкладывал дрова в камин.

– Ты ляжешь здесь, ближе к огню.

Лилли перешла, куда он указывал, но не легла, пока он не скрылся в ванной. Следуя его предложению, она подоткнула под себя одеяло. Тирни вернулся через несколько минут. Она увидела, что он медлит, поглядывая на мокрые внизу штанины джинсов.

– Хочешь их снять? – спросила Лилли.

– Да, но я этого не сделаю. – Тирни лег поверх одеяла, которым она укрыла себя, и накрыл остальными их обоих. Он застонал, укладываясь на матраце.

– Тебе больно?

– Только когда дышу. А ты как? Тебе удобно?

– Нормально.

– Ты не кашляла больше часа.

– Мне гораздо лучше.

– Похоже на то. Хрипов почти не слышно.

– Иногда становится хуже по ночам. Надеюсь, это не помешает тебе спать.

– Я тоже надеюсь не помешать тебе своим храпом. Если огонь будет угасать, просто разбуди меня. Я встану и подброшу еще дров.

– Хорошо.

Лежа на спине и не соприкасаясь, они смотрели в потолок. Огонь отбрасывал пляшущие отсветы на открытые стропила. При других обстоятельствах такая игра света и тени могла бы усыпить Лилли, но сейчас она лежала, напрягшись, ей было не до сна.

– Думаешь, они будут здесь завтра? – Она сама не знала, кого имеет в виду под словом «они». Датча и местную спасательную команду? Или агентов ФБР? Возможно, и тех и других.

– Я думаю, кто-нибудь попытается, – ответил Тирни. – Если, конечно, прогноз сбудется и снегопад прекратится.

– И если Датч получил мое первое сообщение. Может, он все это время думает, что я благополучно вернулась в Атланту?

– Может быть.

– Если он не получил послания, он даже не знает, что ты здесь со мной.

– Нет.

Но интуитивно Лилли чувствовала, что Датч знает, а сухой тон Тирни вызван именно тем, что он тоже так думает.

– Если снег утихнет, – сказала она, – у нас опять будет сотовая связь.

– И кому ты тогда позвонишь, Лилли? Датчу или ФБР?

– Я об этом не думала.

– Ты позвонишь Датчу.

Они помолчали, прислушиваясь к треску поленьев в камине, потом Лилли повернулась на бок лицом к огню, подложила руку под щеку и сказала:

– Спокойной ночи, Тирни.

– Спокойной ночи.

Будить его ей не пришлось бы, потому что он так и не уснул. Она это знала, потому что тоже не смогла заснуть, и для бессонницы у нее было несколько причин. Она долго спала днем. Даже сквозь сомкнутые веки она видела вспышки огня в камине. Неудобно было спать в одежде, да еще под несколькими тяжелыми одеялами. И еще ей мешали воспоминания о недавно пережитом ужасе во время последних минут приступа астмы.

Но главной причиной ее бессонницы был Тирни, лежавший на расстоянии вытянутой руки от нее. Сказав ей «Спокойной ночи», он не произнес больше ни слова, не шевельнулся, и все же она знала, что он не спит, что он тоже остро ощущает ее присутствие.