Григорий Глазов - Я не свидетель

- Разве вам не ясно, что отсюда надо уезжать? - обратилась она к Левину.

- Куда б ты ни уехала, все равно ты будешь думать по-русски. Я уже не говорю о нас, стариках, - тихо сказал Левин.

- А почему вы печетесь только о себе? - вспыхнула невестка. - У меня есть сын, ваш внук, о котором надо думать сегодня, сейчас!

Левин понял: возражать бесполезно. Да и что возражать? Она била по живому. Было неприятно, больно, раздумья бесплодны, только истязают безысходностью, последнее время эта безысходность завыла в полный голос. Национальное вокруг стало концентрироваться, осознавать себя, и оттого стала заметней неприкаянность и отторгнутость евреев. Несмотря на то, что официально стало легче. Может, даже именно поэтому: где-то открываются синагоги, создаются общества, кружки по изучению иврита и идиш, выходят какие-то газеты, журналы. Но все это - самообман, иллюзии возрождения. Возрождаться уже некому и нечему. Все позабыто, уничтожено. Дух вышел...

В этот вечер она словно добивала их, была возбуждена, в каком-то раже:

- Вы помните Иду Семеновну Поляк? Я встретила ее соседку, украинку, они прожили тридцать лет рядом. Так вот эта соседка едет по приглашению Иды Семеновны в Хайфу...

Левин хорошо знал Иду Семеновну. Ее муж, покойный уже, часто по просьбе прокуратуры проводил бухгалтерские экспертизы. Она преподавала русский язык и литературу в школе, где учился сын Левина. Считалась в городе одним из лучших учителей. В 1979 году ее пригласили в мединститут на должность и.о. ассистента на кафедру иностранных языков преподавать русский для иностранных студентов. Ректор подписал приказ, она приступила к работе. Студенты ее очень любили. А там были кубинцы, индийцы, африканцы, немцы и арабы. Через два месяца ректора вызывает секретарь обкома по идеологии и устраивает разнос: почему Поляк приняли на работу, не согласовав с обкомом, тем более она беспартийная, а с иностранцами должны работать коммунисты. А, главное, надо щадить национальные чувства арабов. Ректор заикнулся, мол, давайте письменное распоряжение. Но секретарь обкома не растерялся, пообещал, что будет приказ министерства. И точно: через какое-то время из министерства пришла бумага, что на этой кафедре сокращается одна ставка. Разумеется, уволили Поляк - она была на кафедре новенькая, не увольнять же старых работников. Интересно, знали ли об этой подлой возне студенты-арабы?..

- Знаешь, - с победительной улыбкой обратилась невестка к мужу, все время молчавшему и осторожно поглядывавшему то на Левина, то на мать, когда Гомулка в конце шестидесятых изгонял евреев из Польши, очень остроумно сказал их писатель Слонимский. Он провожал кого-то из уезжавших. На вокзале, где висят таблички-указатели "К поездам", "Камера хранения", "Туалет" и прочие он посоветовал повесить еще одну: "Пусть последний погасит свет".

- Делайте, что хотите, - устало сказал Левин. - Конечно, если вы уедете, мы с мамой потащимся за вами, - он обреченно поднялся из-за стола.

13

На работу Левин пошел не к девяти, а к десяти, поднялся утром подавленный, с головной болью, как после бессонной ночи. После вчерашнего разговора с невесткой словно все выело в душе.

Не заходя к себе, заглянул в комнату Михальченко. Тот был уже на месте, сидел за столом, здоровой рукой перелистывал какие-то бумаги, а в кулаке больной разминал тугое резиновое кольцо.

- Почта есть? - спросил Левин.

- Почта-то есть, только для вас ничего.

- Молчит Мюнхен, - сказал разочарованно Левин. - Ничего из этого не выйдет, Иван. Глухое дело. Ухватиться не за что.

- Подождем еще, Ефим Захарович, куда деваться. Там у вас посетитель.

- С чем?

- Отца разыскивает. Пропал без вести... Вы будете смеяться, заулыбался Михальченко, - но он тоже немец.

- Ты что, издеваешься?! - вскипел Левин. - Ты где их берешь?

- Так уж получилось, Ефим Захарович, совпадение, - хохотал Михальченко, утирая глаза.

- Совпадение.... - пробурчал, поднимаясь Левин...

В коридоре у его двери на стуле дожидался Тюнен Александр.

- Вы ко мне? - спросил Левин.

- К товарищу Левину.

- Заходите.

- Я приезжий, - сразу сказал Александр, усаживаясь на стул.

- Издалека?

- Вообще-то из Дудинки. А в данный момент из Энбекталды, это в Казахстане.

- Каким же образом попали к нам в бюро?

- Разыскиваю отца. Сунулся для порядка в милицию, а там висит ваш рекламный плакат. Подумал, что в милиции будут отбрыкиваться, а если и примут заявление, начнется тягомотина. Решил, что за свои кровные надежнее, хотя и дерете вы, как в ателье мод высшего разряда.