Чингиз Абдуллаев - Флирт в Севильи

Рута Юльевна мрачно наблюдала за происходящим. Ей казалось, что испанцы работают недостаточно быстро, и она высказала свое недовольство сеньору Гарсиа.

Дронго увидел, что Ионас Балодис сел на скамью, и подсел к нему.

— Почему вы не сказали мне, о чем с вами говорила Ингрид? — строго спросил он.

— А зачем говорить? — удивился Балодис. — Я поднялся наверх и все проверил. К ней заходила горничная, которая не смогла войти, потому что дверь была закрыта на цепочку. Ингрид после угроз в ее адрес боится оставлять дверь открытой.

— Я бы тоже боялся, — пробормотал Дронго, — и все-таки давайте договоримся, Ионас. Что бы ни произошло, вы должны сообщать мне сразу. Незамедлительно. Вы сами разговаривали с горничной?

— Я не знаю испанского, — буркнул Балодис, — но я немного понимаю по-немецки. Я спросил у горничной, и она объяснила, что это она хотела войти в номер, где остановилась Ингрид. Поэтому я ничего вам не сказал.

— Нужно было сказать, — упрямо повторил Дронго.

Он посмотрел на выходивших из комнаты женщин и замолчал. Ионас тоже посмотрел в их сторону и невольно дернулся на месте.

Девушки вышли на съемки в темных купальных костюмах, которые не только не скрывали, но, наоборот, подчеркивали их достоинства. Гарсиа, говоривший о чем-то с одним из испанцев, замолчал и облизнул губы. Рута Юльевна, заметив, как изменилось состояние мужчин, находившихся рядом с ней, нервно оглядывалась по сторонам, поправляя прическу. Вышедшая следом за девушками Лилия Омельченко улыбнулась, довольная произведенным эффектом.

Даже Круминьш замолчал, глядя на двух нифм, словно сошедших с картинок модных журналов. Только Меднис продолжал жевать жвачку, сосредоточенно двигая своей челюстью и глядя на обеих. Красота универсальна, но в красоте молодого женского тела есть нечто особенное. Природа, создающая такое совершенство лишь на недолгое время, словно пытается доказать свое превосходство… Пропорции тела, безупречные линии ног, рассыпанные по плечам волосы, обнаженные плечи, едва прикрытая грудь, полоски бикини — женщины передвигались мягко и грациозно.

Ионас привстал, свистнув от удовольствия. Дронго подумал, что иногда в его работе бывают и приятные моменты. У Лены были длинные ноги, красивые лодыжки и прекрасный рост. Ингрид была чуть меньше, но у нее были более чувственные ноги и линии тела. Дронго решил, что она напоминает ему Джил.

— Начинаем, девочки, — сказал опомнившийся Круминьш, показывая место, куда должны были встать Ингрид и Елена. Съемки начались. Меднис наконец выплюнул жвачку и встал за свою камеру.

Дронго подошел к Лилии Омельченко.

— Нравится? — спросила она с некоторым вызовом. — Наверное, рядом с такими женщинами все остальные кажутся вам дурнушками.

— Красота женщины не только в ее теле, — постарался дипломатично увернуться от ответа Дронго.

— Ладно, ладно, — махнула рукой Лилия, — знаю я мужчин. Говорите о душе, а сами смотрите на ноги. Вы видели, как засуетились все мужики, когда появились наши девочки. Все вы одинаковы, — горько сказала она и отвернулась.

Дронго терпеливо молчал. И через несколько секунд спросил:

— Вы на меня обиделись?

— С чего вы взяли? — резко ответила Лилия. — Просто я не люблю, когда копаются в моем прошлом.

— Я не копался, — возразил Дронго. — Андрис Зитманис попросил меня приехать сюда и обеспечить вашу безопасность. Вы же знаете, что случилось с Ингеборой.

— Здесь такое не возможно, — возразила она, — это Европа.

— А если маньяк прибыл сюда в составе вашей группы? — спросил Дронго.

Лилия вздрогнула. Она явно испугалась. Взглянула на Дронго, сделала шаг назад и, запинаясь, переспросила:

— Какой маньяк? Вы думаете, он среди нас?

— Возможно, — сказал Дронго, чтобы окончательно не пугать собеседницу.

— Но этого не может быть, — еще более испуганно произнесла она, оглядываясь, — у нас в группе только двое мужчин. Только двое. Витас Круминьш и наш оператор. Кто из них?

Дронго заметил, что она рассуждает так же, как Зитманис, и не относит к подозреваемым Ионаса Балодиса, очевидно, считая его своим.

— Почему двое? — спросил Дронго. — А Балодис?

Она взглянула в сторону Ионаса.

— Нет, — решительно сказала она. — У него просыпается интерес к женщинам, только когда он выпьет. И то не надолго. Нет, нет. Он не считается.

— А остальные? — неожиданно произнес Дронго.

— Как это остальные, — у нее стали круглые от ужаса глаза, — как это остальные? У нас нет больше мужчин. Вы думаете — Гарсиа? Но Пабло не было в Латвии.