Мария Жукова-Гладкова - Африканская охота для дам

Это не совсем соответствовало действительности, но ведь всегда вначале следует назвать максимальную цену, чтобы потом было с чего сбивать.

Услышав Веркино заявление, сибиряк выпустил француженку и внимательно посмотрел на мою подружку.

– Люблю женщин, которые дают не меньше, чем за штуку, – сказал мужик абсолютно серьезно.

Француженка заверещала что-то у него над ухом, но он отмахнулся от нее, как от назойливого комара.

– Так за чем же дело стало? – Верка хлопнула ресничками.

– Веруша! – простонал Костя.

– Мне тур надо окупить! – рявкнула на него подружка. – Не ты же мне этот вояж оплачиваешь? Ты бы, Костя, лучше подумал, кого из иностранных баб оприходовать. Вон посмотри на тех, что за нами устроились. – Верка лучезарно улыбнулась немолодым иностранкам. – Сколько можно сидеть у Ланки на шее?

– Вера, что ты такое говоришь?! – взвизгнул братец, потом обратился ко мне, требуя урезонить подружку.

Но я, с трудом сдерживая смех, поддержала Верку и заметила, что была бы очень рада, если бы Костя хотя бы отработал авиабилет. Напомнила на всякий случай о СПИДе и необходимости быть осторожным.

Тем временем сибиряки, которым уже надоели французские стюардессы, пытавшиеся провести с ними воспитательную работу на своем языке, на чистом русском предложили им проследовать во вполне определенном направлении. Стюардесса, недавно выпущенная сибиряком из его крепких мужских рук, молвила что-то в ответ, после чего тележку бросила и вместе с коллегой наш салон покинула. Неужели в указанном направлении?

Лешка спокойно взял с тележки самолетную бутылочку вина, отвинтил крышку и вылакал, можно сказать, одним глотком: влил в горло, как наши мужики умеют вливать маленькую чекушку водки. Иностранцы наблюдали за этим процессом с большим удивлением. Ближайший к нам сибиряк, представившийся Серегой, встал, взял с тележки шесть бутылочек вина, раздал своим друзьям, Афганец снабдил своих; мне ничего не оставалось, как обеспечить наш ряд. Между прочим, мужики могли бы побеспокоиться об этом!

В это мгновение в салон вбежали двое мужчин в летной форме, за ними следовали взъерошенные стюардессы. Мужчины попытались заговорить по-английски, эмоционально размахивали руками, грозили полицией, Интерполом и еще какой-то мурой, на которую наши люди уже давно не обращают внимания.

Во время их речи Серега, только что выпивший с Афганцем за знакомство, заснул и издал такую трель молодецкого храпа, что произносивший речь француз недоуменно замолчал и уставился на спящего. Тощая стюардесса, оцененная не более чем на пятьдесят баксов, опять заверещала на французском.

– Я есть хочу, – сказал мой ребенок по-русски, потом повторил фразу на английском, обращаясь к французу.

– Ребенок голоден, – тут же поддакнула я. Правда, ребенок уже выше меня ростом и шире в плечах. – Когда будет ужин?

О своем желании перекусить также заявил Вовчик, которому, чтобы насытиться, нужно съесть не менее десяти ужинов, подаваемых компанией Эр Франс. Вовчик, к моему большому удивлению, смог произнести эту фразу на английском без единой ошибки. Не исключаю, что он специально долго тренировался перед поездкой. Не все же папуасы понимают русский язык, а английский как-никак – международный. Вовчик, конечно, в крайнем случае, и сам может взять то, что ему нужно, но он – мальчик вежливый и понимает: некоторые люди не подозревают о его нежной душе, скрывающейся в большом теле. Они просто сразу же убегают, взглянув на выражение… э… того, что у других людей называется лицом, а если Вовчик еще и кулачок сожмет, размером с голову среднего человека…

– Минут через двадцать, – вежливо ответила одна из стюардесс. Эти девушки все-таки неплохо вышколены и умеют быстро приходить в себя. С нашими пьяными мужиками, правда, лучше справляются наши. Знают специфику контингента. Или французская стюардесса еще не поняла, с кем имеет дело: не видела пока кулачок «двустворчатого шкафа», да и на части организма Вовчика, именуемой у нормальных людей лицом, сияла улыбка. Ну, или Вовчик так думал, что это была улыбка. Главное: стюардессы не бросились врассыпную. Уже здорово!

– Женщина, – вдруг обратился ко мне сибиряк, сидевший за Серегой, – спросите все-таки у мужика, почем он своих баб продает?

«Мужик» переводил взгляд с сибиряка на меня. Мне-то что – я спросила. В салоне воцарилось молчание. Его прервал визгливый женский голос, по-русски заявивший из конца салона: