Мария Жукова-Гладкова: Африканская охота для дам

Мужики уже успели «нагрузиться» по пути в Москву, потом и в столице, добавили по пути в Париж, в аэропорту Парижа продолжили. Также отоварились в магазине дьюти-фри качественным иностранным питьем, бутылки громко позвякивали, когда группа сибирских мужиков, поддерживая друг друга, следовала от автобуса к трапу, а потом с большим трудом взбиралась по ступенькам. Едва опустившись в самолетные кресла, мужики решили отметить вылет из Парижа и открыли очередную бутылку виски.

Костя, Сашка, я и моя давняя подруга Вера, с которой мы учились в одной школе, но сошлись только после моего возвращения из Афгана (у нас разница в возрасте – шесть лет), сидели в центре салона, где четыре кресла соединены вместе. Сибирские мужики заняли шесть кресел у окна – два ряда друг за другом. Кресла перед нами занимали Алексей Петрович Карташов (он же – Афганец, с которым у меня то вспыхивает, то затухает любовь) с соратниками. Они и составили костяк клиентов моей турфирмы. Остальные туристы рассредоточились по всему салону. Алексей Петрович устроился у левого прохода, прямо передо мной. Рядом с ним восседал его верный телохранитель Вовчик, которого я иногда про себя именую «двустворчатым шкафом» (уж очень похож, в основном габаритами и «ловкостью»), ему в затылок смотрел мой сын. Рядом с сыном сидела Верка, сжимавшая руку моего братца, боящегося самолетов. Братец много лет питает к Верке страсть, которую она иногда удовлетворяет, в основном чтобы подвигнуть Костю на какие-то действия, необходимые нам обеим. После сеанса любви с Веркой Костя готов на любые подвиги.

Но Верка не собирается связывать свою судьбу ни с одним мужчиной, она – высококлассная и очень дорогая жрица любви, и это – ее призвание. Правда, в последнее время подружка стала задумываться о будущем (ведь как-никак ей тридцать один год) и поэтому использует все способы обогащения. На протяжении предыдущих двух лет мы с ней неоднократно впутывались во всякие истории, и во всех случаях Веркиной главной мыслью были деньги, хотя часто нам следовало бы думать только о спасении собственных жизней. Но пока что мы живы, стали богаче, приобрели неоценимый опыт и, что, по-моему, самое главное, – спасли немало людей: от смерти, от вовлечения в различные секты и от других напастей.

Стоило французским стюардессам начать демонстрацию использования спасательных жилетов, как ближайший ко мне сибиряк, сидевший через проход, высосав очередной стакан виски (у ребят с собой были пластиковые стаканчики), спросил на весь салон:

– Народ, кто знает, почем тут бабы?

– Вот эти? – уточнил Афганец, показывая пальцем на французскую стюардессу, продолжавшую демонстрировать, как именно следует надувать спасательный жилет (текст шел вначале на французском, потом на английском, поэтому наши мужики, по всей вероятности, владеющие только родным, блатным и народно-матерным, ничего не понимали).

– Ага, – кивнул сибиряк. – Мы сейчас с друганами поспорили, что я ее трахну перед ужином.

– Наши женщины лучше, – молвил телохранитель Вовчик и скосил глаз на меня. Ему, подозреваю, было неуютно оттого, что мы с сыном находились сзади. Вовчик привык ждать от нас всяких гадостей, от меня в особенности.

– Спору нет! – молвили сибиряки хором. – Наши, конечно, лучше. Но с нашими тут напряженка. Да, сейчас бы какую-нибудь нашу бабенку сюда…

Мы с Веркой переглянулись через Сашкину голову и улыбнулись друг другу, потом обратили взоры на сибиряков, на весь салон французского самолета расхваливающих достоинства русских женщин. Жаль только, иностранцы их не понимали. Нам с Веркой было очень приятно!

К обсуждению преимуществ русских женщин перед всеми остальными подключились Афганец, Вовчик и их соратники. Не исключаю, что Лешка делал это из корыстных соображений: он, по его собственному признанию, никогда не знает, что я выкину следующим номером, поэтому, наверное, решил задобрить нас с Веркой, а то еще «порадуем» его чем-нибудь в Африке.

Мои мысли совпали с Сашкиными (но вообще-то мы – мать с сыном, и они у нас часто сходятся, в особенности в критических ситуациях).

– Вы бы уж прямо говорили, дядя Леша, что мама для вас милее всех на свете, – проворковал сынок в коротко стриженный Лешкин затылок. – А то глядите, подстрелит она вас невзначай на охоте! Вы же знаете, как мама умеет стрелять.

– Знаю, – процедил Лешка и повернулся ко мне: – Признавайся, Ланочка: удалось что-нибудь протащить через таможню или как?