Мария Жукова-Гладкова - Герой жестокого романа

– Ты – девушка упрямая и настойчивая, – сказал мужчина. – Ты роешь носом землю, несмотря на все препятствия. Тебе говорят – остановись, ты продолжаешь. Ты можешь сказать мне точно, что ты выяснила?

– Я могу сказать, что я думаю. При условии…

Мужчина хитро глянул на меня и усмехнулся.

– Ну ладно, говори свое условие.

– Отпустите дядю Леню.

Иса вскинул брови, хотел что-то спросить, но сдержался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Кстати, ты случайно не знаешь, куда делись двое моих парней, которых я послал к тебе в квартиру?

Я сделала удивленное лицо. Не говорить же Исе, что их спустили в канализацию? Что тогда станет со мной?

– Ладно. Ты можешь о них и не знать. Вдруг не доехали. Тебя же столько всяких людей охраняет. – Иса улыбнулся. – Как же ты вырвалась из-под надзора?

– Не люблю, когда меня опекают, – сказала я.

Иса хмыкнул. И предложил вернуться к нашим баранам.

Я высказала свою версию.

Я предполагала, что отец каким-то образом хотел использовать мать в построении своих отношений с Петром Петровичем Багаевым, который, как он знал, горячо любил ее в юности и так никогда и не женился. Мама, скорее всего, не хотела, чтобы ее использовали, и в гневе сказала отцу, что я – не его дочь. Возможно, все было как-то по-другому. Например, ей надоели измены отца, она узнала о существовании Иры, даже ее беременности, и ей захотелось сделать отцу больно.

Иначе я не могу объяснить изменившееся отношение отца ко мне. И уход отца от нас с мамой.

И самоубийство мамы, которая, возможно, очень страдала, сорвавшись. И считала себя виноватой и перед отцом, и передо мной, хотя я ни о чем не знала. Теперь я полностью уверилась в мысли, что это было все-таки самоубийство и мама совершила его из любви ко мне. «Я теперь не смогла бы смотреть тебе в глаза, Ксюшенька», – писала она. Она явно не знала, во что все это выльется, но точно знала, что отец не сдержится. А потом «Сфинкс» взлетел на воздух – как раз в ту ночь, когда там должна была быть я. Мама решила, что это дело рук отца и что его любовь ко мне перешла в ненависть. Возможно, он не захотел меня больше видеть. Ему стало тяжело на меня смотреть. И он решил убить сразу нескольких зайцев.

Он взрывал клуб в определенный день. Именно тогда, когда я вместе с подружками отмечала там успешную сдачу сессии.

Я считала теперь, что клуб взорвал именно отец, то есть Владислав Николаевич Колобов – чтобы он не достался Багаеву, чтобы убить Ису с Равилем, которые тоже должны были там быть (по крайней мере, один из них), и меня… А мама не могла все это больше выдерживать, она дошла до предела. Она взяла клятву с Багаева, что он позаботится обо мне. К тому же в ту ночь она узнала, что я остаюсь у какого-то мужчины… То есть, можно считать, устроена, у меня своя жизнь.

Я винила себя в том, что после ухода отца к Ире жалела в основном себя, а не мать. Ей-то поддержка требовалась гораздо больше. Я даже не представляла, что, наверное, творилось в ее душе, как она себя проклинала за то, что сорвалась. А потом взрыв, известие о моей гибели, затем – известие о том, что я жива… Кто ж тут выдержит?

Вот и все…

– А кто твой настоящий отец, Ксения? – взглянул на меня Иса. – Багаев?

Я пожала плечами.

Иса спросил про дату моего рождения, что-то прикинул, потом достал трубку сотового телефона и сделал несколько звонков, отойдя немного в сторону, чтобы я не слышала, что он говорит. Но я и не хотела слушать, мне все стало все равно.

Иса подошел ко мне и взял под локоток.

– Багаев не может быть твоим отцом, девочка, – сказал мужчина. – В то время он был на зоне. И твой отец, ну в смысле Колобов, не отбивал твою мать у Багаева. Багаев сел. Твоя мать вышла замуж за Колобова.

– Но тогда кто?..

– А я-то откуда знаю? Наверное, теперь тебе этого никто не скажет. Если, конечно, твоя мать не назвала Колобову имя.

Я подошла к ограждению набережной и уставилась на замерзшую воду. Иса последовал за мной. Мы опять долго молчали.

– Вы отпустите дядю Леню? – вскинула я на него глаза.

– Леня правда в ту ночь поехал за тобой с Каратистом?

– Правда, – кивнула я. – Он спасся случайно. Отец, ну то есть Колобов, – сволочь, хотел погубить стольких людей… Гад!

Иса молча кивнул, затем сказал: «Едем!» и повел меня к своему джипу. За рулем сидел накачанный парень славянской внешности, за всю дорогу не издавший ни звука.

Остановились мы у знакомого мне мебельного салона, на этот раз вошли через магазин, где в это время наблюдалось некоторое количество покупателей и продавцов в строгой форме, расхваливавших достоинства того или другого предмета.