Чингиз Абдуллаев - Манипулятор

— Как долетели? — спросил Бронштейн.

— Плохо, — признался Святослав Олегович. — Сначала долго сидели в аэропорту Волгограда, затем этот самолетик еле долетел от Екатеринбурга. Я хотел бы где-нибудь побриться и сменить рубашку, прежде чем встречусь с губернатором.

— Понимаю, — усмехнулся Леонид Исасакович. Он достал дипломат и открыл его, демонстрируя содержимое. Здесь было несколько чистых рубашек сорок четвертого размера, которые носил Петровский, новое лезвие, помазок, паста, его любимый парфюм от «Босса», новый галстук и даже упакованная щетка для волос.

Святослав Олегович с восхищением осмотрел содержимое.

— У нас будет полчаса в отеле. Это совсем рядом с губернаторской резиденцией, — пояснил Бронштейн.

«Вот почему этот человек получает такие огромные деньги, — мысленно оценил Петровский. — Бедный Паша никогда не додумался бы до такого, надо же, даже вспомнил мой размер и мой любимый парфюм! Какой молодец!»

Пока в номере он брился и принимал душ, Бронштейн стоял рядом и говорил о предстоящей встрече:

— Губернатор понимает, что у него мало шансов провести директора комбината. Слишком уж непопулярная в народе эта фигура, хотя внешне выглядит весьма обнадеживающей. На сегодняшний день у нас рейтинг тридцать один процент, а у нашего конкурента примерно двадцать восемь или двадцать девять. Но статистические погрешности в один-два процента — обычное дело при подобных опросах. Поэтому мы не можем спокойно почивать на лаврах. Это от общего числа избирателей. Еще процентов двадцать возьмет представитель левой оппозиции. Это их законные голоса. И еще шесть процентов — кандидат от народной партии. Но мы с ним договорились: в случае с неудачи он все голоса отдаст нам. Еще есть договоренность с кандидатом от либерал-демократов. Он не наберет больше двух-трех процентов, но пообещал во втором туре призвать своих избирателей голосовать за нac. Однако этот резерв меня не так волнунует, как левый электорат. Здесь сложилась парадоксальная ситуация. Левые готовы поддержать нас во втором туре, если вылетят в первом. Не потому, что они так нас любят, а потому, что еще больше не любят директора комбината и губернатора, допустивших невероятные нарушения во время приватизации основного имущества области. Тут у нас позиции особенно крепкие. Все голоса, которые наберет в первом туре наш соперник, останутся с ним и во втором. Практически никто не отдаст ему свои голос, так что у него нет никаких резервов, мы располагаем не только крупным резервом левых партий, но и возможной поддержкой нейтральных центристов.

— Губернатор об этом знает? — поинтересовался Петровский, вылезая из-под душа.

— Догадывается, — усмехнулся Бронштейн. — И, похоже, понимает, что пролетит со своим кандидатом. Поэтому собирается поторговаться.

— Что он может нам предложить?

— Я думаю отказаться от поддержки нашего кандидата и согласиться на кандидатуру директора комбината.

Петровский начал вытираться большим полотенцем.

— Он, очевидно, не совсем представляет реальное положение дел.

— Боюсь, что представляет, — возразил Бронштейн.

Святослав Олегович замер, поднял голову.

— Что вы хотите сказать?

— Финансовая корпорация «Финойл» готова провести своего человека на выборах в губернаторы Магаданской области, — пояснил Леонид Исаакович, — и, насколько я знаю, им поставили в Москве категорическое условие. Либо они проводят губернатоpa и не выставляют своих депутатов по трем округам, либо их кандидат не пройдет в губернаторы и тогда они могут рискнуть своим положением.

— Почему нам ничего не было известно об таких договоренностях? — разозлился Петретровский.

— Я сам только вчера о них узнал. Они не будут нас поддерживать, Святослав Олегович. Я со вчерашнего дня все время стараюсь выяснить, почему губернатор так неожиданно решил с вами встретиться. И сегодня утром мне сообщили о договоренностях между «Финойлом» и президентским аппаратом. Мы можем оказаться в глупом положении, когда наша победа никому не будет нужна.

— Тогда нужно поговорить с президентом «Финойла», — решил Святослав Олегович, надевая новую рубашку — Сколько у нac еще времени?

— Пятнадцать минут. Вы можете ему позвонить.

Петровский надел брюки, прыгая на одетой ноге, что было не совсем удобно. Потом достал свой аппарат, набрал номер. Но ему ему не ответили.

— Черт возьми, — пробормотал он, — я говорил Инне, чтобы вышла на работу в субботу.