Адам Холл - В жерле вулкана

– Нет, я имею в виду эту историю. – Врач принялся осторожно отрывать присохшую повязку.

– Лавина. Послушайте, Я доверяю вам. – Рейнер говорил нечленораздельно, как пьяный. – Я решил пока что доверять вам. Вы…

– Сколько времени вы спали с тех пор, как два дня назад вышли отсюда?

– Что? Немного. Доверять вам. Поэтому я пришел сюда – две чертовых мили на солнцепеке. Если вы не хотите сказать мне ничего об Ибарре, то хотя бы скажите, где я мог бы остановиться в этом городе. Я теперь в бегах, и не могу открыто шляться по улицам. – Собственный смех показался Рейнеру ужасным. – Я вступаю в клуб уцелевших. Почт… почетным членом! – Он сделал долгую паузу, пытаясь понять, о чем же только что говорил. В его сознании проплывали странные образы: автомобильчик, смятый, как жестяная игрушка, лицо капитана Эдвардса… «Я и впрямь не знаю, как поступить». Безумные красные звезды, выписывающие пируэты во мраке, сотрясаемом боем чудовищных барабанов.

Ван Кеерлс прикрыл рот и нос марлевой повязкой, и принялся изучать поврежденное плечо.

– А что случилось с вашими руками?

– Камни падали. Послушайте…

– Заткнитесь, и сидите смирно.

Рейнер снова закрыл глаза. Инструменты позвякивали о фарфор; зажурчала вода под краном. Почувствовалось приятное прохладное прикосновение к руке, и облегчение сделало его легкомысленным.

– Док, теперь их уже трое. Трое уцелевших. Будет забавно, если я найду всех девяносто девять. Вы не знаете, где остальные девяносто шесть? Держу пари, вы знаете. Если я поклянусь, что не…

Тут он почувствовал резкий укол в руку, широко глаза от боли и взглянул в лицо доктору.

– Что это такое? Боже мой, если вы даете мне…

– Если вы будете дергаться, то сломаете иглу.

– Если вы вводите мне наркотик, то я убью вас, сынок, – полушепотом произнес Рейнер.

– Я постараюсь не дать вам оснований. – Игла почти незаметно вышла из тела, и по коже пробежали мурашки от прикосновения эфира. Рейнер внезапно задрожал, как от озноба.

– Направо. Теперь сюда.

Эта комната тоже была очень маленькой, под стать всей лечебнице. В ней стояла одна только низкая кушетка. Белоснежная простыня и подушка со свежей наволочкой – самое усыпляющее зрелище для усталого человека.

– Ложитесь. – Он снял с Рейнера ботинки.

– Значит, это был наркотик. – Он вцепился в плечо ван Кеерлса и чуть не потерял сознание от резкой боли, которая пронзила его левую руку, как только мышцы напряглись.

– Единственный наркотик, который есть у вас внутри, это усталость. Прежде всего избавимся от него.

– Я доверяю вам.

– У вас в общем-то нет выбора, старина. Но вам повезло. Я врач, а не персонаж из романов Эдгара Уоллеса. Теперь лежите спокойно и расслабьтесь.

– Послушаете, если вы…

– Я уже сказал: заткнитесь. Отдыхайте.

Рейнер посмотрел на тонкое скандинавское лицо со спокойными голубыми глазами, а они, казалось, обратились в спокойно плещущееся море, цвет которого стал постепенно темнеть.

Проснувшись, Рейнер обнаружил себя лежащим в одиночестве на кушетке в маленькой комнате. Несколько минут он пытался восстановить в памяти минувшие события, пока внезапно не понял, что не чувствует боли в руке. На чьей бы стороне не находился ван Кеерлс, но врачом он был хорошим.

Доктор оказался в своем кабинете. Все еще облаченный в белый халат, он рассматривал что-то в микроскоп, и не оторвался от него, заслышав шаги Рейнера.

– Стало получше?

– Намного.

– Идите сюда и взгляните. – Он встал и уступил место. Глаза Рейнера еще слипались после сна, но он смог вглядеться в микроскоп. Под объективом копошилась масса каких-то изогнутых, наподобие рыболовных крючков, тварей.

– Что это такое?

– Название довольно длинное, его труднее выпалить разом, чем название валлийской железнодорожной станции. Важно то, что их сейчас в вас нет. Я взял мазок из вашей руки. У вас уже было хорошенькое заражение. Если завтра вам не сделают еще один укол, они снова все навалятся на вас, так что не говорите, что я не предупреждал.

– Лусильо, Плаза Пастеза.

– Сон пошел на пользу вашему разуму. – Доктор вынул препарат из микроскопа, капнул на него какой-то желтой жидкостью и пошел мыть руки, а затем продолжил речь, копируя банального семейного доктора: – Ладно, мистер Рейнер, думаю, что это – все, что мы сегодня можем сделать для вас. Держите руку по возможности неподвижно – боюсь, что неделю-другую вы не сможете играть в гольф, а на несколько дней придется нам с вами даже отказаться от стакана хереса перед обедом. Никакого алкоголя, угу-мм? – Он вытер руки, и добавил успокаивающим тоном: – Считаю необходимым пояснить, что вы не найдете этой букашки в сыре, например, в горгонзоле. Это ее антагонист.