Адам Холл - В жерле вулкана

Он достал изящный бумажник, вынул из него лист бумаги и вручил его Гейтсу. Они остановились Пока Гейтс читал красивый почерк Уиллиса, тот присматривался к человеку, стоявшему в подъезде на другой стороне проспекта. Судя по всему, это был полицейский детектив. Во всем мире этих парней учат никогда не стоять на открытом месте, там, где каждый так бросается в глаза. И действительно, ведь сама идея рамы заключалась в том, чтобы сосредоточить внимание на заключенной в ней картине.

Гейтс читал, шепотом проговаривая про себя слова:

«Во время скандала в Пеон-баре, неподалеку от армейских казарм, двое офицеров, пытавшихся восстановить порядок, получили ножевые ранения, от которых немедленно скончались. Это были капитан „Густо“ Римиз из Ла-Валлеры, тридцати лет, и лугартениенте Хозе Торрес, тридцати трех лет, из Сан-Доминго. Предпринято тщательное расследование.»

Когда Гейтс перестал бормотать, Уиллис сказал:

– Это приблизительный перевод. Посетив Пеон-бар я провел негласное но тщательное собственное расследование. Эти двое офицеров были пилотами с гидросамолета, базирующегося на озере Асул.

У Гейтса хватило здравого смысла не притворяться понимающим там, где он не видел никакого смысла.

– Ну и что?

– Обратите внимание на дату, мистер Гейтс. Четвертого марта 1961 года. Именно в этот день исчез авиалайнер № 10.

– Полагаю, это замечательно. – Он стоял, чувствуя себя неловко в промокшей от пота одежде, и решил про себя, что в один прекрасный день наберется решимости и скажет Уиллису: «Я плачу вам чертовски хорошие деньги не за загадки – мне нужен товар ».

– Мне тоже так кажется. Гидросамолеты работают в океане и, конечно, удобно базировать их на озере совсем рядом со столицей. Возможно, эти два пилота патрулировали район, когда самолет шлепнулся в воду, знали что-то об этом, и их заставили замолчать. Человек в Пеон-баре сказал мне, что после этого скандала больше никто не умер от ран, раненных просто не было. Как вы говорите, замечательно. Я, естественно, намерен разобраться с этой историей, но на это потребуется время. Слишком уж мало народу соглашаются обсуждать ее, наподобие моего друга из Пеона.

Они подошли к металлическим столикам и опустились в кресла, чтобы выпить. Гейтс решил не ломать себе голову над содержанием заметки. Когда он видел совпадение, то узнавал его. Уиллис пробыл здесь лишь несколько дней, и было вполне естественно, что он раскапывает любые фрагменты, которые на первый взгляд кажутся существенными.

– Значит вы еще не видели Линдстрома?

– Еще нет.

– Или хоть кого-нибудь из оставшихся в живых?

– Нет.

– Два дня назад я получил телеграмму от Рейнера. Он сообщил, что считает необходимым довести его до конца. Я полагаю, что у него здесь было что-то , подлежавшее завершению. Что это могло быть?

Уиллис произнес еще одну импровизированную короткую речь.

– Скорее всего, ничего определенного, хотя он оказал мне большую помощь, сообщив о версиях, которые разрабатывал. Они полностью совпадали с моими собственными, и для любителя он, по моему мнению, поработал хорошо.

– Настолько хорошо, что его выставили из страны!

– Не «настолько» хорошо, а «довольно» хорошо. Нужно было замести свои следы, а у него не хватило для этого опыта. Но он, казалось, был уверен в том, что Линдстром скрывается здесь, и его прячут местные жители. Он также сказал мне, что опознавал уцелевшего пассажира…

– Пассажира?!

– Мадемуазель Видаль, актрису с достаточно серьезной репутацией но малой международной известностью. Она работала в «Комеди Франсез». – Последовала непродолжительная пауза. – Должен заметить, мистер Гейтс: мне кажется, что он сказал мне о ней гораздо меньше, чем мог.

– Это несерьезно. Рейнер не заглядывался на женщин, и даже если бы и заглядывался, то не затеял бы интригу во время такого важного расследования!

– Я не стал бы ручаться, мистер Гейтс. Урожай может созреть в самый неподходящий момент. Все мы помним, Цезарь был ужасно занят именно тогда, когда бросился в объятия Клеопатры.

– Но мы-то говорим о Поле Рейнере! – Гейтс был разочарован в Уиллисе. Бедный охранник превратился в романтика. Он сказал с нажимом: «Дело в том, что если еще кто-то, кроме Линдстрома, остался в живых, то случай становится куда более сложным и опасным. Конкуренция среди мировых авиалиний чрезвычайно сильна. Вы сами это знаете. Аварии создают авиакомпаниям мощную антирекламу – именно поэтому после историй с лайнерами десятой модели нас постиг такой шторм. Но теперь мы восстановили доверие публики. Кроме того странного случая с лопнувшей шиной, да застрявшего шасси в Шенноне, несчастных случаев с лайнерами-12 не было с тех самых пор, как мы поставили их на маршруты. И поэтому T.O.A. не желает снова и снова получать плохую рекламу. Несмотря на это я созвал экстренное собрание правления в ту же минуту, как получил от этого бортпроводника сообщение о том, что он видел живого Линдстрома. Никто не сможет сказать, что я пытался замолчать эту информацию – и вы об этом знаете. Вы были на двух из этих собраний.»